Сообщений в теме: 80

[alexandrion12]

Азия. Кампучийско-вьетнамский конфликт 1975-1979 г.г.

Прежде всего следует напомнить, что в апреле 1975 года закончилась Война во Вьетнаме: северовьетнамские войска взяли Сайгон, — Республика Вьетнам пала и на вьетнамском юге была провозглашена прокоммунистическая Республика Южный Вьетнам. В том же месяце «красные кхмеры» взяли Пномпень, тем самым одержав победу в гражданской войне в Камбодже. Пришедший к власти в Камбодже Пол Пот объявил о посроении в стране т.н. «аграрного социализма», обернувшийся на деле геноцидом собственного народа, восстаниями и заговарами в среде самих "красных кхмеров".

Итак:

Во всех своих неудачах с реализацией четырехлетнего плана, во всех заговорах и восстаниях Пол Пот усматривал «руку Вьетнама».

На противостоянии этому недругу и его планам, можно сказать, сконцентрировались и его личные антивьетнамские фобии и реальные политические интересы. Что касается фобий, то, несомненно, доставляемые ему тома признаний «вьетнамских агентов» из числа его ближайших соратников только усиливали, по словам Д. Чандлера, «паранойю партийного руководства». Что касается реальных политических интересов, то Пол Поту нужно было нагнетать максимальную напряженность в отношениях с Вьетнамом, с тем чтобы обостряющаяся конфронтация позволяла решать ключевые проблемы внутренней политики. На волне национализма он полагал возможным, с одной стороны, объединить кхмеров вокруг своей власти и тем самым ослабить оппозицию, а с другой - создав образ врага, списать на его происки экономические и политические неудачи и даже жестокие репрессии. Кроме того, он понимал, что для массы молодых и совершенно необразованных выдвиженцев националистические лозунги куда ближе и понятней, чем рассуждения о классовой борьбе. Свой переход к националистической риторике он объяснил тем, что в конкретных условиях Камбоджи «национальная борьба идентична классовой борьбе». Для того чтобы разжечь эту национальную борьбу, во всем стали обвинять Вьетнам и вьетнамцев: в подрывных действиях, агрессии, саботаже против Демократической Кампучии. Партийные пропагандисты утверждали, что «цель поколений вьетнамцев - истребление кхмерского народа»… и что Кампучия не может сосуществовать с Вьетнамом. Пол Пот, в свою очередь, обвинил Компартию в ревизионизме и объявил Демократическую Кампучию «истинно пролетарским государством». Во всем противопоставляя Вьетнам Камбодже, он заявил, что камбоджийский коллективизм одолеет вьетнамский индивидуализм и что Вьетнам - это «наш враг номер один, наш традиционный враг и он должен быть разгромлен любой ценой».



Кроме внутренних аспектов антивьетнамской кампании не менее существенными представлялись и аспекты внешние. В условиях противостояния Вьетнаму Пол Пот рассчитывал перевести на новый уровень свои отношения с Пекином, особенно по части расширения материально-технической и военной помощи из Китая. Он справедливо полагал, что китайское руководство, которое всегда с большим подозрением относилось к любым попыткам Вьетнама включить Камбоджу в сферу своего влияния, окажет в этом случае ему полную поддержку.

Таким образом, обострение отношений с Вьетнамом, вплоть до развязывания боевых действий на границе, могло представляться ему выгодным во многих отношениях. Что касается повода для конфликта, то таковой у него всегда был наготове: Вьетнам желает поставить Камбоджу под свой контроль путем создания Индокитайской Федерации. Эти тайные планы Ханоя подтверждаются томами признаний, полученных в тюрьме Туолсленг от разоблаченных вьетнамских шпионов. Для того чтобы сразу же обозначить наступательную и бескомпромиссную позицию «красных кхмеров», партийная пропаганда стала муссировать тему «Кампучии кром» (земли, некогда отторгнутые у кхмеров Вьетнамом). Делались заявления о том, что Демократическая Кампучия должна захватить Сайгон и освободить от Вьетнама и от вьетнамцев территории «Кампучии кром». Такие заявления, без сомнения, отражали общую точку зрения Пол Пота и его ближайших соратников. По воспоминаниям Сианука, еще в 1975 г. Кхиеу Самфан, Сон Сен и другие, улыбаясь, говорили ему, что их бойцы недовольны тем, что партия не открыла перед ними «зеленый свет» на возвращение вооруженным путем в состав страны «Кампучии кром» и пограничных районов Таиланда, которые раньше принадлежали кхмерам. Они утверждали, что в прошлом правители Камбоджи продали «Кампучию кром» вьетнамцам. «Наша армия не может согласиться с таким статус-кво, - заявляли они. - Мы должны начать войну с Вьетнамом, Вьетнамом, чтобы вернуть Кампучию кром».

По свидетельствам очевидцев, с середины 1977 г. во многих сельскохозяйственных коммунах созывались специальные собрания, на которых партийные представители утверждали, что «Кампучия готова к войне с Вьетнамом за присоединение Кампучии кром». На самом деле еще раньше, с апреля 1977 г., подразделения кампучийских вооруженных сил стали нападать на вьетнамские населенные пункты вдоль всей линии границы. Военные действия сразу же приобрели чрезвычайно ожесточенный характер, а главным объектом нападений камбоджийцев стало мирное население. В сентябре 1977 г., например, «красные кхмеры» обрушили свой удар на несколько приграничных сел вьетнамской провинции Тэйнинь, где жестоко убили сотни мирных жителей. Вьетнамцы в то время придерживались в целом оборонительной тактики и стремились нанести максимальные потери атакующей камбоджийской армии. Как отмечал в беседе с советским дипломатом побывавший в приграничной полосе корреспондент болгарского телеграфного агентства И. Гайданов, «в боях на границе просматривается нечто такое, что можно назвать заранее написанным вьетнамским сценарием: «красные кхмеры» атакуют, идут вперед, а потом следует сокрушительный вьетнамский контрудар».

Необъявленная война, развязанная на границе с Вьетнамом, предоставила Партийному центру удобный повод отказаться и от части не оправдавших себя принципов организации власти и государства. Без лишней полемики был отставлен в сторону принцип опоры на собственные силы. Под флагом «священной войны» в страну были приглашены, по разным оценкам, от 5-8 до 20 тысяч китайских специалистов, которые должны были не только укреплять боеспособность армии, но и строить дороги, военные базы, пункты ремонта военной техники. С повестки дня был снят и лозунг «полной независимости», а заявления типа «мы должны остерегаться Китая» старались в камбоджийских верхах больше не вспоминать. За короткое время страна из нейтральной и независимой, как это объявлялось в 1975 г., превратилась в стратегического союзника Китая и все более зависимое от него государство.

Зависимость эта оказалась такой степени, что Пекин стал даже диктовать Пол Поту, как ему действовать в тех или иных обстоятельствах. Например, Салотх Сар даже после победы «красных кхмеров» в апреле 1975 г. не хотел объявлять о легализации Компартии и о своем месте в ней. Он привык действовать в сумерках подполья, когда мало кому было известно, кто в действительности стоит у руля. Так же он рассчитывал действовать и дальше. В декабре 1976 г. в одном из выступлений он говорил: «Дружественные партии просили нашу Партию выйти из подполья… Враги тоже хотят, чтобы мы это сделали. Так они получат возможность беспрепятственно следить за нами». Эти доводы не убедили «дружественное» руководство в Пекине, недовольное тем, что камбоджийские коммунисты продолжали скрывать существование своей партии. Поэтому, вопреки своему нежеланию, Пол Пот накануне официального визита в Пекин в октябре 1977 г. был вынужден объявить о существовании партии и наступлении ее семнадцатой годовщины. После этого сообщения глава кхмерской Компартии получил телеграммы с поздравлениями от «братских партий», в том числе и от КПВ и от КПСС. В телеграмме из Ханоя говорилось, что «Вьетнам всегда считал особые отношения с Кампучией… своим священным делом». Это была недвусмысленная угроза, которую Пол Пот прекрасно понимал, но явно ее недооценивал. Не обратил он внимания, скорее всего, и на то, как резко изменился по сравнению с прежним и язык поздравительных телеграмм из Москвы. В апреле 1977 г. советские руководители, как и в предыдущем 1976 г., еще «выражали уверенность, что традиционно существующие отношения дружбы и сотрудничества будут и впредь укрепляться». В декабре 1977 г. в ответной телеграмме Л. И. Брежнева Кхиеу Самфану с благодарностью за послание по случаю 60-летия Октябрьской революции уже никаких намеков на традиционные отношения дружбы не было. Л. И. Брежнев лишь сухо извещал, что послание получил и благодарит за поздравление. Таким демонстративно официальным ответом на панегирики «славному государству диктатуры пролетариата» и «мощной социалистической державе» Москва тоже посылала свое предостережение кхмерским властям.

Пол Пот очень рассчитывал на то, что в случае крупных внутренних осложнений Китай придет ему на помощь. Выступая, например, на учебно-методическом семинаре осенью 1978 г., он говорил, что верит, что «дружественные страны внесут свой вклад в обеспечение безопасности Кампучии». Его уверенность основывалась на том, что во время визита в Пекин, где он находился с 28 сентября по 4 октября 1977 г., он получил недвусмысленные знаки поддержки. Председатель ЦК КПК и военного совета ЦК КПК Хуа Гофэн в своей речи заявил кхмерам, что «Демократическая Кампучия… проводит правильную линию с опорой на массы, направленную на сохранение независимости и упорное продолжение вооруженной борьбы». Он Даже сказал, что «в Китае восхищаются успехами кхмерских братьев по оружию». Орган ЦК Компартии Китая газета «Жэньминь жибао» назвала дружбу Китая и Демократической Кампучии «нерушимой», что означало, что страна вошла в самый ближний круг друзей КНР. Пол Пот в свою очередь предложил даже посылать в Камбоджу китайских добровольцев.

На это предложение внятного ответа он, однако, так и не получил - ибо при всех демонстрациях поддержки и заверений в боевом братстве Пекин не хотел напрямую участвовать в конфликте, который разгорался в Индокитае. Более того, набиравшая силу группировка партийных ветеранов во главе с недавно реабилитированным Дэн Сяопином повлияла на то, что на переговорах китайская сторона призвала Пол Пота несколько исправить свой, по выражению Н. Чанды, «кровавый имидж». Китайские друзья предложили кхмерам вернуть в политику казалось бы давно забытого Сианука. В январе 1978 г. во время визита в Пномпень председателя Всекитайского собрания народных представителей Дэн Инчао руководству Демократической Кампучии было недвусмысленно указано на необходимость установления цивилизованных отношений со своими соседями на основе пяти принципов мирного сосуществования. Вдова Чжоу Эньлая даже высказалась за урегулирование конфликта с Вьетнамом путем переговоров. Хотя «красные кхмеры» и приняли эти предложения в штыки, подчеркивая свою независимость, полностью игнорировать рекомендации из Пекина они не могли себе позволить и хотя бы часть их все-таки вынуждены были принять.

Встречаться с Сиануком и возвращать его в политику Пол Пот не стал, однако, как и желали в Пекине, в партийной пропаганде появились материалы, призывающие приостановить чистки, а Партийный центр даже распространил среди членов партии документ, в котором сообщались подробности амнистии многих потенциальных врагов. Там говорилось, что если враг совершал подрывные действия против партии до 1975 г., то он мог покаяться в этом и получить прощение. Те же, кто упорно боролся против партии с 1975 г., никакой амнистии не подлежали и должны были быть наказаны. В реальности никакого влияния на размах репрессий это постановление не имело и Туолсленг в 1978 г. работал еще более напряженно, чем в 1977 г.

В духе китайских пожеланий летом и осенью 1978 г. Пол Пот пригласил в страну несколько иностранных делегаций из так называемых «братских» партий - небольшие группы маоистов, а также левых радикалов из США, Бельгии, Японии. Смысл посещения ими Камбоджи заключался в том, чтобы опровергнуть уже широко распространившиеся в мире слухи о массовых зверствах и убийствах, совершаемых совершаемых в этой стране. В итоге один из побывавших здесь американских гостей написал в «Нью-Йорк тайме», что геноцид в Камбодже - это миф, сфабрикованный в Бангкоке. Сам «брат номер один» встретился с югославскими журналистами и впервые рассказал о своей революционной биографии. В духе новых веяний Иенг Сари, отвечавший в правительстве за иностранные дела, отправился в первую за всю историю Демократической Кампучии поездку по странам Юго-Восточной Азии. Он предлагал установить с ними более тесные отношения и в ноябре 1978 г. в результате переговоров даже дал согласие таиландской туристической компании организовать однодневные посещения туристами Ангкорвата…

Все эти навеянные в Пекине перемены никак не повлияли на характер отношений с Вьетнамом. Еще в июне 1977 г. вьетнамское руководство направило официальное письмо в адрес ЦК Компартии Камбоджи с предложением об организации встречи руководителей двух стран. В ответном письме руководство Компартии Камбоджи предлагало подождать с организацией такой встречи, с тем «чтобы положение нормализовалось и прекратились пограничные инциденты». Такое время все не наступало, наоборот, с конца 1977 г. пограничная война только усилилась, а после того как 31 декабря 1977 г. Демократическая Кампучия Кампучия на весь мир объявила об актах агрессии Вьетнама, всякие политические отношения были окончательно разорваны… Правда, в феврале 1978 г. вьетнамская сторона предоставила Пол Поту последний шанс урегулировать отношения, предложив подписать соглашение из трех пунктов: немедленно прекратить столкновения и взаимно отвести войска от границы на пять километров; подписать двусторонний мирный договор о равенстве, дружбе и добрососедстве; ввести режим международных гарантий выполнения этого договора.

Пол Пот и его окружение просто проигнорировали эти предложения, а когда в апреле 1978 г. Вьетнам направил им уже официальную ноту, Иенг Сари от имени кхмерского правительства отказался ее принять. Это был роковой шаг, после которого судьба Демократической Кампучии была предрешена. Сам Пол Пот и его окружение, вероятно, не верили в серьезность вьетнамских намерений, и кхмерский диктатор продолжал действовать в русле своей традиционной бескомпромиссной линии, которая приносила ему столько успехов в прошлом. На сей раз он сильно просчитался, пойдя на дальнейшее обострение отношений с Вьетнамом.

Развязанная Пол Потом пограничная война становилась для него и его соратников все более опасной, так как политика Вьетнама поменялась в отношении Демократической Кампучии самым решительным образом. Долгое время в Ханое с некоторой пассивностью наблюдали за заговорами и контрзаговорами в Компартии Камбоджи. Эту политику демонстративного невмешательства вьетнамцы объясняли своим советским «друзьям» тем, что «считают необходимым проявить терпение и вести работу, чтобы постепенно усилить свое влияние в Камбодже». Как и в 1976 г., во Вьетнаме продолжали думать, что «Нуон Чеа все еще наш», как еще раз повторил советскому представителю в апреле 1978 г. генеральный секретарь ЦК КПВ. Терпеливое ожидание победы Нуон Чеа и отстранения врагов Вьетнама во главе с Пол Потом от власти в Камбодже закончилось, когда за спиной «красных кхмеров» появились китайские военные, обучавшие и перевооружавшие их боевые части, возводившие дороги, военные базы, в том числе базу ВВС в Капонгчхнанге, откуда китайские МИГ-19 могли легко атаковать Хошимин. Ввиду этого и после демонстративных отказов кхмерской правящей верхушки хоть как-то урегулировать отношения с СРВ, вьетнамское руководство пришло к выводу, что нужно не только ждать выступления Нуон Чеа, но и переходить к активным действиям.

Ситуация складывалась теперь таким образом, что Ханою приходилось думать уже не об Индокитайской федерации, а о том, как устранить реальную угрозу своей национальной безопасности. Агрессия Пол Пота была тем более опасной, что происходила на фоне ухудшавшихся вьетнамо-китайских отношений. Новая обстановка, сложившаяся в Индокитае, требовала новых подходов к вьетнамской политике в Камбодже и к существовавшему в Пномпене режиму. В этой связи заслуживает внимания следующая информация, переданная венгерским послом во Вьетнаме своему советскому коллеге: «30 сентября 1977 года в Сайгоне (так в тексте. - Д. М), как сообщили венгерскому журналисту, под руководством Ле Зуана, состоялось чрезвычайное заседание Политбюро ЦК КПВ, на котором обсуждался вопрос, когда опубликовать информацию об агрессии кампучийских реакционных сил». Уже сам термин «кампучийские реакционные силы» говорил о коренном повороте вьетнамской политики, о том, что в Ханое уже готовится новый план действий для изменения ситуации в Камбодже. Политика поисков компромиссов с Пол Потом, ожидание того, что он будет смещен в процессе внутрипартийной борьбы, сменилась теперь иным, куда более жестким курсом.

Первым его проявлением и открытой демонстрацией силы Вьетнама и его армии стало вторжение вьетнамских войск в Камбоджу, состоявшееся в конце декабря – начале января 1978 г.
Ввод вьетнамских сил стал недвусмысленным предупреждением Пол Поту, что последствия его политики могут стать для него плачевными. Вьетнамские вооруженные силы в ходе преследования войск «красных кхмеров» проникли в глубь территории Камбоджи и оказались всего в 30 километрах от Пномпеня. Войска Восточной и Специальных зон, которые им противостояли, были разбиты. В Ханое, где еще не успели заручиться поддержкой Москвы, не решились, однако, брать город, надеясь, видимо, что и проявленная решимость и мощь образумит верхушку Демократической Кампучии. Вьетнамские представители сообщили корреспонденту Болгарского телеграфного агентства И. Гайданову, что «войска стояли в 35 километрах от Пномпеня, но захватить всю Кампучию для них было невозможно политически».
Реакция Пол Пота оказалась совсем не такой, как ожидали в Ханое. «Брат номер один» попытался превратить свое поражение в победу и назвал отвод вьетнамских войск чуть ли не бегством и крупнейшим успехом кхмерского оружия. В годовой сводке военных действий с апреля 1977 г. и по апрель 1978 г. об этих боях говорилось, что «мы продолжали бои до конца января 1978 г. В феврале мы снова повели наступательные действия и эти атаки были более мощными силами дивизий. После разгрома вражеских войск мы перенесли боевые действия на их территорию». Находясь в плену таких фантазий, в феврале 1978 г. кхмерский диктатор отверг уже упоминавшийся план урегулирования из трех пунктов и тем самым лишний раз убедил Ханой в том, что с кхмерским руководством договориться невозможно и выход из сложившейся ситуации следует искать в силовом отстранении его от власти. Для этого следовало собрать и поддержать все оппозиционные Пол Поту силы и сформировать из них широкий народный фронт, который и должен был возглавить борьбу за уничтожение полпотовского режима. Первый шаг в решении этой задачи был сделан весной 1978 г., когда вьетнамцы полностью пересмотрели свою политику в отношении кхмерских беженцев. Вьетнамская сторона фактически открыла границу для тысяч камбоджийцев, стремившихся перейти во Вьетнам. Это сильно контрастировало с действиями вьетнамцев в 1975 г., когда такие же тысячи бежавших от «красных кхмеров» людей даже не были допущены на вьетнамскую территорию. В новой ситуации беженцы нужны были для того, чтобы сформировать массовую базу сопротивления режиму Пол Пота и создать из этнических кхмеров организационные и военные структуры будущего Широкого народного фронта. Подготовка к вооруженному свержению полпотовского режима не означала, что вьетнамское руководство совсем перестало надеяться на успешный переворот в Пномпене. В феврале 1978 г. By Хоанг, заведующий консульским отделом МИД СРВ, сказал советскому послу во Вьетнаме, что вьетнамское руководство рассматривает в отношениях с Камбоджей два пути: «один путь - это если “здоровые” силы внутри Демократической Кампучии одержат верх, а другой - если Пол Пот будет вынужден пойти на переговоры в связи с ухудшением своего положения».

Вскоре, однако, выяснилось, что ни один из озвученных By Хоангом путей реализован быть не может - попытка организовать свержение Пол Пота вооруженным восстанием боевых частей Восточной зоны закончились неудачей, наступления на Пномпень восставших войск так и не произошло. Переговоров тоже не случилось, и у Ханоя остался, таким образом, лишь один путь воздействия на ситуацию в Камбодже, не озвученный By Хоангом, хотя подготовка к нему уже активно велась - формирование широкого антиполпотовского фронта и под его формальным прикрытием - наступление вьетнамских сил на Пномпень. В середине февраля 1978 г. высшие вьетнамские партийные деятели Ле Зуан и Ле Дык Тхо встретились с небольшой группой еще остававшихся во Вьетнаме кхмерских коммунистов, эмигрировавших в страну в 1954 г., а также с бывшими военными и гражданскими функционерами «красных кхмеров», перешедшими ранее во Вьетнам. Цель этих встреч заключалась в том, чтобы сформировать политическое руководство задуманного широкого анти-полпотовского фронта, лидерами которого должны были стать кхмеры по национальности - майоры вьетнамской армии Пен Сован, Чан Си и Кханг Сарин, а также Кео Чанда - кхмерский диктор, работавший на ханойском радио, Чеа Сот - редактор Вьетнамского информационного агентства. Все они проживали во Вьетнаме много лет и пользовались абсолютным доверием в Ханое. К этой, можно сказать, проверенной группе присоединили тех, кто перешел во Вьетнам из рядов «красных кхмеров» в 1976-1977 гг. Из этой группы особо выделялся Хун Сен, прекрасно проявивший себя во время вторжения вьетнамских войск в Камбоджу в январе 1978 г., когда он все время находился в передовых частях на острие удара, и Бу Тхонг, выходец из горных кхмеров, хорошо владевший вьетнамским. Всех их собрали в «секретных лагерях, которые появились в Южном Вьетнаме для рекрутирования и подготовки партизанской армии». Главными из этих лагерей стали бывшие американские военные базы в Хуанглоке и Лонгзяо. Уже в апреле 1978 г. первая бригада антиполпотовской армии была секретно приведена к присяге, позже на территории Южного Вьетнама были сформированы еще несколько таких бригад, по численности не превышавших батальона.

Внешнеполитическому обеспечению готовившейся операции свержения Пол Пота в Ханое также придавали большое значение. В июне 1978 г. Политбюро ЦК КПВ приняло решение о целесообразности поездки генерального секретаря ЦК КПВ Ле Зуана в Москву. Как сообщили из советского посольства, «по мнению вьетнамской стороны, поездка должна носить закрытый характер. Сопровождать Ле Зуана будет Ле Чонг Тан - заместитель начальника Генштаба». Во время этого визита в Москву были согласованы все вопросы, касающиеся военного и материального обеспечения плана свержения Пол Пота. Обсуждались и внешнеполитические аспекты. Более всего вьетнамцы опасались возможной жесткой реакции Китая на свержение своей креатуры в Камбодже. Советская поддержка в этой связи имела решающее значение, так как гарантировала в случае массированного китайского контрудара, что Вьетнам не останется один на один с Пекином.

Заручившись сначала неофициальной, а после заключения в ноябре 1978 г. договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и СРВ и официальной поддержкой Москвы, Ханой резко активизировал подготовку широкого антиполпотовского фронта. Вьетнамские представители попытались привлечь к участию в этом фронте даже сына Сианука принца Нородома Раннарита, проживавшего во Франции. Тот отказался, однако это Вьетнам не остановило и уже в сентябре к ранее отобранным кадрам присоединились бывшие участники восстания в Восточной зоне Хенг Самрин и Чеа Сим, руководившие партизанскими отрядами на востоке Камбоджи. На своем секретном совещании в Мемоте, которое состоялось в сентябре 1978 г., они приняли решение войти в контакт с вьетнамцами и создать единый фронт всех антиполпотовских сил. В декабре 1978 г. в небольшом городке Сноул близ вьетнамской границы этот фронт был создан и получил название Единый фронт национального спасения Кампучии (ЕФНСК). Хенг Самрин и Чеа Сим, как наиболее авторитетные на востоке Камбоджи партизанские деятели, были выдвинуты вьетнамскими кураторами на Руководящие позиции: Хенг Самрин - бывший командир дивизии - стал его руководителем, а Чеа Сим, бывший секретарь партийного комитета 20-го округа Восточной зоны, занял пост его заместителя.

Ключевые посты в возрожденной Народно-революционной Народно-революционной партии Камбоджи заняли выходцы из Вьетнама, - в ней Пен Сован возглавил комиссию партийного строительства, позже преобразованную в Центральный комитет.

В Ханое вынуждены были опереться на этих в целом малоизвестных в Камбодже деятелей, поскольку расчеты на то, что некоторые высшие руководители режима встанут во главе сил сопротивления, все не оправдывались. В октябре 1978 г. Нгуен Нгок Тинь - заместитель заведующего сектором Компартий ЮВА в Отделе внешних сношений ЦК КПВ так описывал советскому дипломату расклад сил в руководстве Демократической Кампучии: «В Пномпене на позициях близких к Вьетнаму стоят два крупных деятеля: Нуон Чеа и бывший 1-й секретарь Восточной зоны Со Пхим». Известно, сообщал с его слов советский дипломат, что «Нуон Чеа находится в оппозиции режиму Пол Пота, питает глубокие симпатии к КПВ, однако в настоящее время из-за опасений подвергнуться репрессиям не может открыто заявить о своих взглядах». Стараясь уберечь Нуон Чеа от репрессий, вьетнамцы в последнее время полностью прекратили с ним контакты. Про судьбу Со Пхима, сообщал советский дипломат, друзьям ничего неизвестно, полагают, что он бежал и скрывается где-то в джунглях. Как считают в ЦК КПВ, члены Политбюро ЦК Компартии Кампучии Нуон Чеа и Со Пхим являются широко известными среди кхмеров политическими деятелями и в «благоприятной обстановке могли бы стать лидерами подлинно революционных сил в этой стране».

Действительно, если бы Со Пхим в паре с Нуон Чеа возглавили сопротивление, то изгнание Пол Пота из Пномпеня уже не выглядело бы как неприкрытое вьетнамское вторжение. Его можно было представить как победу провьетнамской группировки в борьбе за власть в Демократической Кампучии. Кроме того, переход власти к более умеренным и провьетнамски настроенным силам не сопровождался бы такими ожесточенными боями и разрушениями, как это произошло в 1979 г. И тот и другой руководитель вместе контролировали значительную часть военного и партийного аппарата и могли бы быстро взять под свой контроль основные районы страны. Однако расчеты вьетнамцев на то, что именно эти деятели возглавят антиполпотовский фронт и выступление против Пол Пота, оказались беспочвенными: Со Пхим погиб еще в ходе майского восстания 1978 г., а Нуон Чеа, как известно, оказался одним из наиболее преданных Пол Поту людей и так и не перешел на сторону Вьетнама.

История с Нуон Чеа вообще остается неясной до сих пор. Из слов Нгуен Нгок Тиня следует, что вьетнамцы постоянно, вплоть до 1978 г. поддерживали с ним неофициальные контакты. контакты. На этом основании они считали его «своим» человеком в Пномпене. В то же время в Ханое не могли не знать о том, что он всегда выступал рука об руку с Пол Потом, о его требованиях «не разрешать вьетнамскому меньшинству жить в Кампучии», о том, что он был инициатором переименования на кхмерский лад всех некхмеров, проживавших в Камбодже. Было известно и о его непомерной жестокости, о том, что «по сравнению с Нуон Чеа люди считали Пол Пота образцом доброты». То ли он искусно обманывал вьетнамцев, объясняя свою жестокость и антивьетнамизм условиями, в которых действовал, то ли обманывались сами вьетнамцы, которые не могли поверить, чтобы ветеран-коммунист, тесно сотрудничавший с ними еще в единой Компартии Индокитая, всем обязанный Ханою, мог оказаться предателем. Кстати, обманулись вьетнамцы не только в Нуон Чеа. Другие ветераны КПИК - Та Мок, например, да и тот же Со Пхим, также были настроены антивьетнамски.

Подготовка к вторжению в Камбоджу и формирование широкого фронта происходили настолько быстро и успешно, что уже осенью 1978 г. вьетнамские представители стали все более уверенно говорить своим советским коллегам, что «предстоящий сухой сезон может быть эффективно использован для нанесения мощных ударов по пномпеньскому режиму». На резонные вопросы советских представителей относительно реакции Китая на предполагаемое вторжение вьетнамцы твердо заявляли, что «Китай не успеет направить в Пномпень крупные вооруженные подразделения для спасения режима в Кампучии». В этом они оказались правы: Китай, даже зная о том, что вьетнамские ударные дивизии сосредоточиваются на границе с Камбоджей, смог нанести удар по Вьетнаму только в феврале 1979 г., когда главные бои в этой стране были уже позади.

25 декабря 1978 г. из-под вьетнамского города Банметхуота, расположенного на центральном плато по дороге на камбоджийский город Кратие и к переправе через Меконг, выступили вьетнамские мотострелковые и танковые части. Перейдя кхмерскую границу и не встречая серьезного сопротивления, они стали быстро продвигаться по территории Камбоджи. Главная группировка вьетнамских войск наступала на Пномпень, вспомогательные силы двигались на Кампонгтхом и далее к таиландской границе. Хотя Пол Пот заявлял: «Мы одержим победу и изгоним вьетнамцев, потому что уже разгромили американских империалистов», его расчеты оказались беспочвенными. Армия Демократической Камбоджи беспорядочно отступала, причем события развивались так быстро, что ожидать решающей поддержки поддержки от китайских союзников не приходилось. Уже 1 января 1979 г. артиллерийскую канонаду можно было услышать в Пномпене. 2 января вьетнамские диверсанты попытались захватить Сианука, однако охранявшие его солдаты отбили нападение. После этого Сианука немедленно эвакуировали из города. К этому времени вьетнамские войска заняли уже семь камбоджийских провинций. 5 января Сианука неожиданно вернули в Пномпень, но только для того, чтобы эвакуировать его из страны. В этот день Пол Пот распространил заявление, «призывающее камбоджийцев к продолжительной народной войне с советской международной экспансией и Варшавским пактом».

Несмотря на приближающийся полный разгром своих войск, Пол Пот все еще не отдавал себе отчета в том, что время его правления истекло. Как проигравшийся картежник, он никак не мог поверить в необратимость происшедшего. На встрече с Сиануком, которая состоялась 5 января 1979 г., менее чем за сутки до вступления в Пномпень вьетнамских частей, он пообещал «разделаться с вьетнамскими войсками за два месяца».

До этой встречи Сианук всерьез опасался, что Пол Пот решит его уничтожить как соперника на легитимную власть в стране в будущем. Он был недалек от истины, хотя и не знал, что китайскому послу в Пномпене Сун Хао было сообщено для передачи председателю Хуа Гофэну, что «Сианук нетверд в своей позиции, он колеблется». Тем не менее без санкции из Пекина расправиться с бывшим монархом «брат номер один» так и не решился, только через своих представителей попросил китайских товарищей «вправить ему мозги».

Пол Пот не зря опасался резкой реакции в Китае в случае убийства Сианука. Только что пришедший к власти в КНР Дэн Сяопин прекрасно понимал, что вьетнамское вторжение и изгнание «красных кхмеров» - это лишь часть, а совсем не финал большой политической игры, цель которой - доминирование и в Камбодже и в Индокитае. И так как Сианук в этой игре снова мог стать ключевой фигурой, он должен был быть спасен. Поэтому на встрече с ним Пол Пот был очень приветлив и вежливо попросил принца «помочь делу строительства социализма в Камбодже». Для этого ему следовало отправиться через Пекин в Нью-Йорк, дабы представлять интересы Демократической Кампучии в ООН.


Вьетнамские солдаты входят в Пномпень

Когда китайский Боинг (он был специально послан за Сиануком и стал последним самолетом, вылетевшим из города) унес бывшего монарха и его приближенных из Пномпеня, Пол Пот, скорее всего, еще не понимал, что на его власти в Камбодже поставлен крест и что «золотая птица вылетела из клетки» и он вряд ли сможет вернуть ее обратно. Сам он, веря в чудо, которое остановит вьетнамцев, покинул город только утром 7 января 1979 г., буквально за несколько часов до вступления в Пномпень вьетнамских войск и провозглашения Народной Республики Кампучии (НРК). Улетавший под грохот артиллерийской канонады серебристый вертолет с Пол Потом на борту, с одной стороны, и вьетнамские танки, въезжавшие на пномпеньские улицы, - с другой, обозначили новый поворот истории Камбоджи и следующий этап ее развития.

Источник - История Камбоджи ХХ век, под редакцией Мосякова Д. В.
http://www.twirpx.com/file/820297/

[alexandrion12]

Поскольку речь зашла о Камбодже, то в качестве небольшого отступления от временных рамок темы- Камбоджийско-тайский пограничный конфликт

Немного предыстории

Камбоджийцы и тайцы воевали между собой на протяжении столетий. В 1904 году специальная комиссия, провела межевые работы между Сиамом (нынешний Таиланд) и французским Индокитаем. Храмовый комплекс Преах Вихеар 10-11 веков (самые старые части относятся аж к 9 веку) оказался на территории королевства Сиам. В 1907 году французы составили ещё более точную карту – комплекс стал камбоджийским.

1954 году французы ушли из Юго-Восточной Азии, Сиам-Таиланд оккупировал храмовый комплекс. Камбоджа протестовала, в 1959 году Пномпень обратился за поддержкой в Международный суд в Гааге. Соседи разругались, дипотношения были прерваны.

Главным аргументом в суде стала карта 1907 года и тот факт, что Бангкок полстолетия не оспаривал эти земли. 1962 году Гаагский суд решил, что Пномпень прав, Таиланд должен освободить территорию, вернуть вывезенные артефакты.

1963 году глава Камбоджи принц Нородом Сианук и еще около тысячи человек приняли участие в красочной церемонии официального вступления во владение храмом. Принц предпринял жест примирения, объявив, что жители Таиланда могут посещать храм без виз и что Таиланд является хранителем культурных ценностей, изъятых из Преах Вихеар.

1970-1975 годы в храмовом комплексе защищались остатки правительственных войск, от «красных кхмеров». Красные кхмеры его несколько раз штурмовали, и только в конце мая 1975 года, после мощного артиллерийского обстрела, смогли добить остатки защитников.

1978 году коммунистический Вьетнам начал войну с красными кхмерами, разгромил их, но район Преахвихеар ещё долго был зоной партизанской войны. Только в 1992 году его открыли для туристов. В этом же году его опять захватили отряды «красных кхмеров», в 1998 году они сложили оружие. В 1998 году Таиланд построил к нему дорогу, со своей стороны, Камбоджа только в 2003 году, провела дорогу.

В 2007 году Камбоджа и Таиланд договорились, что храм является «выдающейся универсальной ценностью» и должен быть включен в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Камбоджа должна была подать заявку в ЮНЕСКО при поддержке Таиланда. Но политическая оппозиция подняла «бучу», обвинив правительство в отказе от спорных земель. Правительство подало в отставку, Бангкок снял свою поддержку запросу Камбоджи. Однако 7 июля 2008 года храм стал третьим культурным объектом Камбоджи (после Ангкор Ват и Королевского балета), внесенным в список ЮНЕСКО.

Эпизод первый

15 июля 2008 года три подданных Таиланда предприняли попытку проникнуть на территорию храма и провозгласить над ним суверенитет Таиланда, но они были арестованы. Несмотря на то, что задержанные вскоре были освобождены, Таиланд отправил к границе группу военнослужащих, которые вступили на участок территорию Камбоджи и заняли позиции в районе храмового комплекса. Таиландские крестьяне стали восстанавливать блиндажи вдоль границы, а сами Таиланд и Камбоджа привели свои войска в боевую готовность. На встрече, состоявшейся спустя несколько дней, министры иностранных дел обоих государств договорились отвести с границы 800 камбоджийских и 400 тайских солдат.

3 октября несколько тайских солдат, по официальной версии Камбоджи, проникли на соседнюю территорию, что вызвало перестрелку на территории храмового комплекса Прэахвихеа, продлившуюся три минуты. В результате боестолкновения было ранено двое тайских и один (по данным Таиланда три) камбоджийский солдат. На следующий день представители двух стран встретились на спорной пограничной территории из-за обвинений, что каждая сторона вызвала обстрел границы.

Для переговоров по решению конфликта Бангкок отправил в Камбоджу министра иностранных Сомпонга Амонвивата, который получил от премьер-министра Камбоджи Хун Сена ультиматум Таиланду, с требованием отозвать войска из спорной пограничной области к полудню 14 октября, в противном случаи камбоджийская армия превратит район конфликта в «зону смерти». Премьер-министр обвинил его страну в том, что тайские войска продвинулись на пограничной области в попытке занять камбоджийскую землю рядом с Прэахвихеа. В ответ глава внешнеполитического ведомства Таиланда дал понять, что его страна не намерена выводить свои войска. Тем временем к границе были посланы новые отряды камбоджийской армии.

15 октября между камбоджийскими и тайскими вооружёнными силами в пограничной области храмового комплекса произошла перестрелка, длившиеся около 10 минут, в результате которой погибли 2 камбоджийских солдат и трое были ранены; ещё пять тайских военнослужащих получили ранения. По официальной версии Таиланда огонь был открыт камбоджийской стороной в то время, когда тайские военнослужащие патрулировали границу. После этого инцидента обе конфликтующие стороны начали стягивать свои войска к границе, что серьёзно осложнило обстановку в зоне конфликта. ВВС и ВМС Таиланда были приведены в боеготовность. Нарастание напряжённости между двумя государствами вынудило дипломатов искать решения выхода из конфликта.

На встрече, проходившей в Пекине 24 октября, премьер-министры Таиланда и Камбоджи договорились избегать военного противостояния и подписали соответствующее соглашение.


Эпизод второй:

Первые столкновения начались в ночь со 2 на 3 апреля. По словам камбоджийской стороны, поводом к началу военных действий послужило нарушение тайскими солдатами границы: «вооружённое столкновение началось в тот момент, когда тайские солдаты зашли на территорию Камбоджи. Мы ответили ракетами». Тайская сторона утверждает, что произошло недоразумение, а поводом послужило то, что один из солдат Таиланда подорвался на противопехотной мине, оставшейся возле границы со времён «красных кхмеров».

После ночного инцидента утром того же дня военные действия возобновились. Кроме стрелкового оружия применялись артиллерийские орудия. Камбоджийская сторона сообщает о 2 погибших, в т. ч. один подорвался на мине, со стороны Таиланда ранены 3 человека. После утреннего боя камбоджийские войска взяли спорную территорию под свой контроль.

Эпизод третий:

4 февраля 2011 года в районе древнего храма Пра-Вихар (Преах Вихеар, Пхра Вихан) схлестнулись пограничные патрули двух государств Юго-Восточной Азией. Перестрелка переросла в бой с применением артиллерии, началась эвакуация гражданского населения. Стычка на границе продолжалась около 2 часов.

Только после того, как военные министры двух стран вступили в телефонные переговоры, перестрелка стихла. Но уже 5-6 февраля бой вспыхнул с новой силой. В конфликте погибло не менее 15 человек с обоих сторон.

22-23 апреля столкновения произошли у двух других древних храмов — Хо Тхамыан и Хо Такваи — в 200 километрах от храма Прэахвихеа. Затем стороны стянули дополнительные войсковые подразделения. В результате 3-дневных столкновений погибли 6 камбоджийских и 4 тайских военнослужащих, около 40 солдат получили ранения. Камбоджа обвинила Таиланд в применении нервно-паралитического газа и кассетных бомб против камбоджийских войск. Бангкок эти утверждения категорически отверг.

Место конфликта:




По материалам:
http://topwar.ru/328...-tailandom.html
https://ru.wikipedia....конфликт_(2008)
https://ru.wikipedia...фликт_2009_года
https://ru.wikipedia....конфликт_(2011)

[alexandrion12]

Северо-Западная Африка. Испано-марокканский конфликт закончившейся, т.н. "Войной Ифни 1957-1958".

"Эта война относится к первой фазе деколонизации Марокко,которая началась в 1956 году.
Территория Марокко была разделена между Францией (северная часть страны) и Испанией (южная часть страны), получив независимость от Франции в 1956 году власти Марокко решили поторопить испанцев с выходом.



Как вы видите на этой карте город Сиди-Ифни представляет собой отдельный анклав(1502 км²) от всей остальной испанской территории,он был важен для Испании как рейдовый порт на Атлантическом побережье, именно поэтому Испания не собиралась отдавать его сразу же как об этом попросили в Марокко.

Для начала,в апреле 1957 начались анти-испанские выступления инспирированные местной националистической партией "Истиклал",как и во всяких подобных случаях лояльных Испании местных начали убивать, в августе 1957 подключились марокканские власти которые объявили Фесский договор 1912 года недействительным. Каудильо Франко прекрасно понимая к чему все приведет еще в июне 1957 распорядился отправить в Эль-Аюн два батальона Испанского иностранного легиона(позже к ним добавятся еще три батальона).


Война

Распределение гарнизонов перед войной по территории анклава.
К октябрю 1957 года анклав практически находился в осаде, 23 октября он был полностью блокирован с суши когда марокканские солдаты в кол-ве 2100 человек заняли две деревни в предместьях самого города.
21 ноября испанская разведка сообщила что со дня на день ожидается начало атаки со стороны Тарфая.
Два дня спустя линии связи связывающие заставы и город были повреждены, около 2000 марокканских солдат перешли в наступление на испанские гарнизоны вокруг Ифни.
В течение последующих двух недель два испанских форпоста, были утрачены, а гарнизоны остальных были выведены в Ифни. Местные войска под командованием испанцев успешно защитили заставы T'zelata de Sbuía, Tiliuin, T'zenin, Tamucha, Tabelcut и Sidi Innu. Особенно тяжелыми были бои у застав Tamucha, Mesti, T'zelata de Sbuía и Tiliuin. Погода не всегда позволяла применять авиацию. За две недели испанцы потеряли 55 человек убитыми, 128 ранеными и 7 пропавшими без вести.

Самая отдаленная застава Tiliuin прикрывала аэродром, саму заставу прикрывали только местные солдаты под командованием испанских офицеров и персонал аэродрома (общим числом не более сотни) в то время как на заставу наступало несколько сот марокканских солдат.
После ряда атак застава запросила помощи,25 ноября пять средних бомбардировщиков C.A.S.A. 2.111(вариация немецкого Хенкеля-111) отработали по позициям марокканцев, а транспортники C.A.S.A.352 (вариация немецкого Юнкерс-52) выбросил (прыжок осуществлялся с 200 метров) 75 парашютистов(7-я парашютная рота, 2 батальон) под командованием Санчеса Дюке в помощь обороняющимся.
Так же им на помощь по суше были направлены бойцы из 6-го батальона.
Общими усилиями 3 декабря осада была частично снята, что позволило эвакуировать всех военных и гражданских специалистов с аэродрома. Сами легионеры прибыли в Ифни 6 декабря преодолев все расстояние по суше.

Другая застава Telata de Sbuia так же запросила подкрепления и оно было выслано, но только не по воздуху, а конвой решили провести по земле. Неполная рота парашютистов(56 человек) под командованием лейтенанта Антонио Ортиса де Сарате вышел из Ифни 24 ноября на трех старых грузовиках. Уже в трех километрах от Ифни они попали в крупную засаду, появились первые раненые и убитые. Лейтенант принял решение свернуть с основной дороги ибо справедливо опасался что и дальше их ждут засады. Но этого плана не предусматривал запас продуктов и боеприпасов, а так же состояние грузовиков которые не были приспособлены для езды по бездорожью. 26 ноября у них закончился паек и начал подходить к концу боезапас.
Паек и боеприпасы (но не вода) были сброшены им с самолета. Тем временем боестолкновения не прекращались и этим же днем в одном из них погиб лейтенант Антонио Ортис де Сарате.
5 декабря колонна истощенных солдат из гарнизона Telata de Sbuia вошла в Ифни, из взвода парашютистов вышедших им на помощь было убито 4 солдата и лейтенант, 14 человек ранено.

Осада Сиди-Ифни

Вот так, оставляя постепенно малочисленные заставы часть солдат постепенно отходила в сам город.
Тем временем нападения на испанцев начались и на остальной части Западной Сахары, колонны попадали в засады, блокпосты обстреливались, было захвачено несколько мелких городов Arguib, Tan-Tan, Villa Bens. Разведка отмечала усиление снабжения группировки вокруг анклава, в самом городе действовали агенты "Истиклал" надеясь разжечь народное восстание в самом городе. Чуть ранее испанцы по соображениям безопасности разоружили население города.
Тем временем перед самим городом было выкопаны многие километры окопов, выставлены заново блок-посты, на 9 декабря когда собственно началась непосредственно осада города его обороняли порядка 7500 тысяч солдат, с моря их снабжали три крейсера ВМС Испании.

В январе 1958 года Марокко преобразовало и объединило все войска находящиеся на территории Испанской Сахары в "Фронт освобождения Сахары" в него вошли как регулярные армейские подразделения так и разрозненные иррегулярные подразделения местных племен которые там партизанили.
12 января это объединение напало на испанский гарнизон в эль-Аюн, но было отбито и отступило на юго-восток. На следующий день крупные силы (500 человек) ФОС устроили засаду и напали на две роты Испанского легиона под Эчерой где те осуществляли разведку. Это был один из самых крупных боев той войны, сражение шло целый день и часть ночи, понеся крупные потери (241 человек) марокканцы отступили, но и испанцам сильно досталось (37 убито,50 ранено).

Контрнаступление

Тем временем Франко договорился с де Голлем о совместных действиях в Марокко.
В феврале 1958 года объединенный франко-испанский корпус начал . Корпус состоял из 9000 тысяч испанцев и 5000 тысяч французов их поддерживал воздушный флот из 150 самолетов (60 испанских и 70-французских).
Первый удар они нанесли по марокканцам занявшим горную крепость Тан-Тан, подвергну в её бомбардировке они штурмом овладели ею. Марокканцы потеряли около 150 убитых и раненых.
В период с 10 по 20 февраля 4,9 и 13 батальон Испанского легиона преобразованные в моторизированные группы выбили марокканцев из Эчеры,окружили Тарфая и крепость Смару. Потери за период составили 55 убитых, 74 раненых и один пропавший без вести.

21 февраля испанцы из Эль-Аюн совместно с французами из форта Гуро разгромили войска марокканцев между Бин Энзаран и Аусерд.
В марте испанцы потеряли один C.A.S.A. 2.111 он разбился.
В это же время марокканская пресса обвинила испанцев в использовании газа в результате чего погибло 600 человек.



Переговоры

Король Марокко понимая что так недалеко и до новой колонизации решился на переговоры.
1 апреля 1958 года Испания и Марокко подписали соглашение при Ангра-Синтре, согласно которому сектор Тарфая (Мыс Хуби) между рекой Дра и параллельные 27 º 40 ', за исключением Ифни и Испанской Сахары отходила Марокко. Территория, де-факто захваченная Марокко во время войны Ифни, не была возвращена Испании, так что после 1957 года Испания фактически контролировала лишь город Сиди-Ифни.



Испания сохранила владение Ифни до 1969 года.
Официально война закончилась 30 июня 1958 года, потери составили порядка 300 убитых и 500 раненых, у марокканцев 8000 тысяч убитых.
Война между Марокко и Испанией не объявлялась, поэтому о войне мало что известно, а в самой Испании её называют "Забытой войной"

Источник- http://war-conflicts...al.com/927.html

[alexandrion12]

Войну Ифни через непродолжительное время сменил т.н. "Западносахарский конфликт".

В соответствии с соглашениями 1900, 1904 и 1912 гг. о зонах влияния в Северо-Западной Африке между Испанией и Францией, на территории, получившей название Западная Сахара, закрепилась Испания. Испанские войска повели колониальную войну против сахарских племен. Сопротивление колонизаторам возглавил ученый - марабут аль-Айнин. Его отряды действовали не только против испанцев, но и против французов, захвативших в 1912 г. часть Марокко, а в 1920 г. - Мавританию. Столица сахарцев город Смара был захвачен испанцами лишь в 1936 г. после того, как в 1934 г. Испания оказала помощь Франции в подавлении национально-освободительного движения на юге Марокко и оккупировала Ифни, Тарфаю и Рио-де-Оро. В том же году Мадрид объявил Рио-де-Оро и Сегиет-эль-Хамру своей колонией.

Вооруженная борьба жителей Западной Сахары не прекращалась весь период колонизации. Пытаясь подавить национально-освободительное движение, Испания довела численность своих войск в Западной Сахаре до нескольких десятков тысяч человек.

Испания проводила политику насильственной ассимиляции местного населения и поощряла эмиграцию испанцев в Западную Сахару с целью создать перевес в численности над местными жителями. Особенно активизировался процесс ассимиляции после того, как в 1947 г. в Сегиет-эль-Хамре в районе селения Бу-Краа было открыто богатейшее месторождение фосфатов, содержащее примерно четверть мировых запасов этого минерала.

В 1958 г. Западная Сахара провозглашается “африканской заморской провинцией” Испании. Смена юридического статуса не изменила фактического положения дел: Западная Сахара и после 1958 г. оставалась колонией.

После обретения независимости Марокко в 1956 г. Рабат, считая Западную Сахару частью своей территории, отторгнутой Испанией, предъявил на нее свои права. В этот период начался новый подъем вооруженной борьбы сахарцев против колонизаторов. К 1958 г. созданная сахарцами Армия освобождения изгнала испанцев практически со всей территории колонии. Но с помощью французских войск восстание было подавлено. Проводя политику “интеграции” Западной Сахары, Испания в 1961 г. распространила на нее действие испанских законов и отменила таможенные пошлины на товары метрополии.

Проблема Западной Сахары возникла первоначально как проблема взаимоотношений между Марокко и франкистской Испанией. 3 марта 1965 г. по случаю празднования Дня трона в Марокко прибыл представитель генерала Франко. Обращаясь к нему, Хасан II сказал следующее: “Передайте генералу, что если он не захочет начать диалог с нами, я запущу в Сахару вирус самоопределения. Я потребую в ООН самоопределения для этой территории”. Не получив никакого ответа из Мадрида, в сентябре 1965 г. Марокко официально внесло в ООН вопрос о деколонизации Сахары.

16 декабря 1965 г. Генеральная Ассамблея ООН предложила Испании немедленно принять меры для освобождения Западной Сахары от колониального господства. Испания попыталась обмануь мировое общественное мнение и в 1966 г. официально признала правомерность применения к этой территории принципа самоопределения. Год спустя колониальная администрация разрешила сахарцам создать при испанском генерал-губернаторре орган самоуправления - джамаа - обладавший консультативными функциями. Однако на деле самоуправление было мнимым.

В 1966 г. по просьбе Марокко XXI сессия Генеральной Ассамблеи ООН вновь рассмотрела вопрос о Западной Сахаре. Было решено провести там референдум под эгидой ООН с тем, чтобы местные жители сами решили вопрос будущего этой территории. Согласно резолюции Генеральной Ассамблеи, за сахарцами признавалось право на самоопределение. Так как Испания не выполнила требования ООН, аналогичные резолюции принимались и на последующих сессиях Генеральной Ассамблеи вплоть до 1973 г.

Мавритания, которая, как и Марокко, предъявила права на Западную Сахару, согласилась с идеей референдума В то же время Марокко заявило о невозможности проведения свободного референдума в условиях, “когда на каждого жителя страны приходится по несколько испанских солдат”. Поэтому оно обусловило свое согласие на проведение референдума выполнением ряда требований, первым из которых был вывод испанских войск с территории Западной Сахары. Кроме того, Марокко требовало обеспечить участие в референдуме тех сахарцев, которые, спасаясь от преследований колониальных властей, бежали в соседние страны.

Поиски решения проблемы Западной Сахары привели за стол переговоров помимо Марокко и Мавритании еще и Алжир, который, хотя и не выдвинул территориальных притязаний, тайно стремился создать вассальное государство и получить через него выход к океану. Представители этих трех арабских государств дважды собирались на переговоры - в 1970 г. в Нуадибу и в 1973 г. в Агадире, - но безрезультатно.

В 1974-1975 гг. Марокко предприняло широкое дипломатическое наступление с целью признания его прав на Западную Сахару. В свою очередь Испания, стремясь затянуть решение проблемы, предприняла новый маневр. Она предложила ООН послать в Западную Сахару международных наблюдателей и призвала все заинтересованные стороны согласовать свои позиции в рамках конференции под эгидой ООН. Испания также заявила, что если эти меры не принесут успеха, то она определит срок передачи власти представителям местного населения, после чего уйдет из Западной Сахары.

Марокко обвинило Испанию в стремлении затянуть решение проблемы. Рабат потребовал передать вопрос в Международный суд в Гааге и отложить проведение референдума до решения суда. По настоянию Марокко и Мавритании XXIX сессия Генеральной Ассамблеи ООН в 1975 г. приняла решение запросить консультативное заключение Международного суда по вопросу о территориальной принадлежности Западной Сахары в момент ее колонизации Испанией, а также направить миссию ООН для ознакомления с ситуацией на месте. Испании было рекомендовано отсрочить референдум до получения Генеральной Ассамблеей консультативного решения суда и отчета миссии.

В 1975 г., не дожидаясь решения Международного суда, Марокко заявило о возможности военного вмешательства для решения вопроса о деколонизации Западной Сахары, и приняло меры для укрепления своих вооруженных сил. В мае того же года Западную Сахару посетила миссия ООН. Она констатировала, что большинство коренного населения стремится обрести независимость. Миссия высказалась за предоставление сахарцам возможности определить свое будущее “в условиях полной свободы” на основе резолюций Генеральной Ассамблеи ООН.

В октябре 1975 г. Международный суд в Гааге вынес свой вердикт. Суд констатировал, что территория Западной Сахары не являлась к моменту прихода испанских колонизаторов “терра нуллиус” (“ничьей землей”), признал существование определенных связей племен, издавна населявших эту территорию, как с Марокко, так и с племенами Мавритании. Но суд высказал мнение, что эти связи не моїут препятствовать осуществлению населением Западной Сахары права на самоопределение.

Решение Международного суда дало основание королю Хасану II объявить 20 октября о законности прав Марокко на Западную Сахару. С целью мирного воссоединения “южных провинций” с королевством он организовал “Зеленый марш” - массовый поход невооруженных марокканцев на Западную Сахару. В нем приняли участие до 350 тысяч человек. Марокко получило поддержку некоторых арабских стран. Такой оборот событий не устраивал испанское правительство. Оно обратилось в ООН с просьбой срочно созвать Совет Безопасности. Испанские войска заняли позиции на северных границах Западной Сахары. Кроме того, Испания предприняла попытку организовать контрпоход. 23 октября Совет Безопасности в своей резолюции предложил генеральному секретарю ООН начать консультации с заинтересованными сторонами, к которым обратился с призывом проявлять сдержанность. 6 ноября, когда первые колонны марокканцев подошли к границе Западной Сахары, СБ ООН принял более конкретное решение, призвав Марокко прекратить мирный поход. Испанские войска получили от своего командования приказ “воспрепятствовать вторжению”. Ситуация стала чреватой возникновением вооруженного конфликта.

Марокко прислушалось к призыву СБ ООН. В Мадриде начались переговоры между Испанией, Марокко и Мавританией. В результате 14 ноября 1975 г. стороны достигли договоренности о том, что Испания передаст управление Западной Сахарой временной трехсторонней администрации, причем оговаривалось, что Испания останется в составе этой администрации до тех пор, пока последний ее солдат не покинет западносахарскую территорию. Алжир выступил с резкой критикой принятого решения, так как оно никак не учитывало его интересы.

Бедная метрополия ничего не сделала для обустройства Западной Сахары. К 1975 г. в регионе не было ни дорог, ни портов, ни городов. Все изменилось с приходом марокканцев, вложивших в Западную Сахару огромные средства.

В начале 70-х годов борьба против колонизаторов принимала все более организованный характер. Ее возглавили несколько политических организаций, у которых не было единства взглядов на будущее территории. Одной из них была партия Национальный сахарский союз (НСС), созданная в июле 1973 г. Она получила поддержку от Марокко и выступила за присоединение Западной Сахары к королевству. Социальную базу партии составляли племенная верхушка и имущие слои города. Штаб-квартира НСС находилась на юге Марокко, откуда ее отряды проникали на территорию Испанской Сахары и вели вооруженную борьбу против колонизаторов.

Другая организация - Народный фронт освобождения Сеги-ет-эль-Хамры и Рио-де-Оро (Фронт ПОЛИСАРИО) создана в марте 1973 г. Штаб-квартира организации находилась в Мавритании. Фронт выступал за проведение референдума под контролем ООН с целью достижения независимости. Он опирался на кочевников и рабочих рудников Бу-Краа. В мае 1973 г. Фронт развернул вооруженную борьбу против испанцев. Однако из-за больших потерь уже 20 июня 1973 г. он заявил об отказе от вооруженной борьбы. На II съезде Фронта ПОЛИСАРИО в августе 1974 г. вновь произошла переориентация на вооруженную борьбу. Основные отряды Фронта к этому времени перебазировались в Алжир. Руководящие посты в организации заняли выходцы из семей кочевников и торговцев, преимущественно из племени ргибат.

Одним из людей, стоявших у истоков создания Фронта ПОЛИСАРИО, был лидер ливийской революции Муаммар Каддафи. Именно из Джамахирии Фронт получил первое оружие.

Третья организация - Революционное движение “голубых” людей (МОРЕОБ) - базировалась в Марокко и добивалось освобождения Западной Сахары и марокканских городов Сеута и Мелилья от испанцев. В движение вошла сахарская молодежь. В 1975 г. МОРЕОБ выступило за присоединение к Марокко Западной Сахары и заключило союз с НСС.

Одной из главных причин нежелания испанских колонизаторов предоставить Западной Сахаре независимость были экономические интересы Мадрида. Общие запасы богатейшего месторождения фосфатов близ Бу-Краа оценивались в 10 млрд тонн. Общая площадь залегания пластов -250 кв. км. Добычу минерала в колониальную эпоху монополизировала компания “Эмпресса насиональ минере дель Сахара” (ЭНМИНСА), контролировавшаяся капиталом США, ФРГ, Франции и Японии, и в частности, такими корпорациями, как “Галф Ойл”, “Тексако”, “Крупп” и “Мицубиси”. В отдельные годы добыча достигала 6 млн. тонн. В разработку месторождения компания вложила 150 млн. долларов. Высокое содержание минерала в породе (от 62 до 72%) и выгодное расположение месторождения (в 70 км от порта Эль-Аюн) сокращали издержки на изыскательские работы, добычу и транспортировку фосфатов.

Причалы Эль-Аюна общей длиной 3 км были способны принимать суда водоизмещением до 100 тыс. тонн. Руда к причалам подавалась уникальным ленточным транспортером длиной около 100 км непосредственно с месторождения Бу-Краа. Все это давало возможность получать от его эксплуатации ежегодную прибыль в размере 700 млн. долларов. Однако на работу комплекса негативное влияние оказали боевые действия в Западной Сахаре, в ходе которых рудники и транспортер подолгу бездействовали. В 1974-1975 гг. добывалось немногим более 1 млн. тонн, в последующие годы добыча упала до 0,2 млн. тонн. Попутным материалом при добыче фосфатов был уран. По имеющимся данным, положительные результаты дала произведенная американцами разведка региона на нефть.

Не желая уходить из Западной Сахары, испанцы стремились столкнуть между собой соседние страны Магриба.

В декабре 1975 г. Генеральная Ассамблея ООН вновь высказалась в поддержку права народа Западной Сахары на самоопределение. Она призвала принять меры для того, чтобы жители Западной Сахары смогли решить вопрос о своем будущем в условиях полной свободы, в атмосфере мира и безопасности. Однако к тому времени обстановка в Западной Сахаре осложнилась: марокканские войска заняли ее северную часть с городами Эль-Аюн и Смара, Мавритания - южную часть с г. Гюэра, а Фронт ПОЛИСАРИО начал военные действия против марокканских и мавританских войск.

26 февраля 1976 г. последний испанский солдат покинул территорию Западной Сахары. Власть в ией перешла к марокканской и мавританской администрации. Линия раздела между контролируемыми ими территориями прошла примерно по 24-й параллели. 27 февраля Фронт ПОЛИСАРИО и созданный к тому времени Временный сахарский национальный совет (ВСНС) провозгласили на контролируемой Фронтом территории так называемую Сахарскую Арабскую Демократическую Республику (САДР).

В начале 1976 г. конфронтация между Марокко и Алжиром по западносахарской проблеме вылилась с отдельные вооруженные столкновения на границе. В знак протеста против поддержки и признания Алжиром САДР Марокко и Мавритания разорвали дипломатические отношения с Алжиром.

Среди других арабских государств также не было единства взглядов на сахарскую проблему. Позицию Марокко поддержали в основном “консервативные” (по классификации, принятой в СССР в эпоху биполярного мира) арабские режимы. Из числа “прогрессивных” государств, кроме Алжира поддержку САДР оказала Ливия. Большинство национально-освободительных движений Африки признало Фронт ПОЛИСАРИО единственным законным представителем сахарцев.

Ситуация в регионе еще больше обострилась в конце 1977 г., когда в конфликт вмешалась Франция. Свои действия она оправдывала необходимостью “защиты французских граждан” от нападений отрядов Фронта ПОЛИСАРИО. Париж срочно перебросил дополнительные контингенты войск в Сенегал, привел в боевую готовность войска на юге Франции. В армию Мавритании были посланы французские советники, французская авиация в 1977 г. бомбила отряды Фронта ПОЛИСАРИО.

В 1976 г. в Западной Сахаре начались широкомасштабные военные действия между марокканскими войсками и формированиями Фронта ПОЛИСАРИО. Первые семь лет войны были сопряжены с большими потерями для обеих сторон. Боевые действия шли с переменным успехом. Марокко не смогло противостоять маневренной войне в пустыне, навязанной ему Фронтом. Это заставило марокканские власти возвести комплекс сложных инженерных сооружений, получивший в прессе название “марокканской стены”. Общая протяженность оборонительных валов составила свыше 2 тыс. км. Основными узлами стен стали взводные и ротные опорные пункты, усиленные сложными техническими системами и глубокоэшелонированными заграждениями, радарными системами. Все эти годы Марокко было вынуждено держать в Западной Сахаре мощную группировку вооруженных сил численностью свыше 100 тысяч человек.

Наиболее тяжелыми в военном отношении для Марокко оказались 1979 и 1980 гг. Тогда отряды Фронта ПОЛИСАРИО совершили ряд массированных вторжений на территорию Западной Сахары. Все эти вторжения были отбиты марокканскими войсками. Однако существовал деликатный момент. Чтобы полностью разбить полисарцев и уничтожить их тыловые базы в районе Тиндуфа, марокканцам необходимо было вторгнуться на территорию Алжира. А это было чревато втягиванием в конфликт соседней страны. У Рабата хватило выдержки и мудрости, чтобы не сделать такую ошибку, которая могла быть роковой.

В первые годы войны(1976-1977) западносахарским партизанам удалось нанести ряд существенных поражений мавританской армии хотя ту и поддерживала Франция приславшая эскадрилью истребителей-бомбардировщиков «Ягуар» своих национальных ВВС(операция "Ламантин"). В конечном итоге экономика Мавритании не потянула войну (в том числе и потому что повстанцы нападали на промышленные объекты Мавритании), а в самой Мавритании возник внутренний конфликт как в обществе которое считало что страна ведет братоубийственную борьбу с единоверцами так и в высших эшелонах власти, что в итоге привело к перевороту в 1978 году.

Пришедший к власти полковник Мустафа уль Салех 12 июля 1978 г заключил с ПОЛИСАРИО соглашение о прекращении огня. А 5 августа 1979 года был подписан мирный договор, в котором Мавритания заявила о нейтралитете в конфликте, вывела свои войска с оккупированной ею части Западной Сахары т.е. фактически признав САДР (официально только в феврале 1984).

Марокко тут же среагировало на это вводом своих войск на освободившуюся территорию и объявило об образовании новой провинции на юге Западной Сахары.

Подписав вопреки Вашингтону в 1984 г. договор с Каддафи, Хасан II вывел его из игры за Западную Сахару, добившись от него слова больше не поставлять оружие Фронту ПОЛИСАРИО. Как ни странно, при всей своей эксцентричности Каддафи не страдал свойственной большинству арабов необязательностью. Он всегда строго держал слово.

Марокко предпринимало активные дипломатические усилия с тем, чтобы добиться решения в свою пользу проблемы Западной Сахары и попытаться помешать признанию афро-азиатскими странами САДР. Принятие САДР в ОАЕ в феврале 1952 г. повлекло за собой кризис между этой организацией и Марокко. Королевство заявило решительный протест и отказалось участвовать в дальнейшей работе XVIII сессии Ассамблеи ОАЕ, а затем вообще вышло из этой организации. XIX сессия Ассамблеи ОАЕ в 1983 г. призвала Марокко и Фронт ПОЛИСАРИО к прямым переговорам для достижения соглашения о прекращении огня и обеспечения условий для проведения референдума о самоопределении Западной Сахары под эгидой ООН и ОАЕ. Аналогичные резолюции принимались XXXVIII и последующими сессиями Генеральной Ассамблеи ООН.

С учетом изменившихся условий фронт ПОЛИСАРИО в 1984 году провозгласил новую тактику борьбы - "войну на истощение", рассчитанную на длительное время. В итоге все это вылилось в то, что марокканцы не могут ничего сделать против партизан, но и сами бойцы ПОЛИСАРИО тоже мало что могут из за стены. Тупик.

К апрелю 1987 г. стена закрыла Фронту ПОЛИСАРИО выход к Атлантическому океану. Марокканское руководство взяло курс на экономическую и политическую интеграцию “южных провинций” с основной территорией страны. Расходы Марокко на “обеспечение безопасности” и экономическое развитие Западной Сахары составили свыше 4 млрд. долларов.

Одна из наиболее удачных для Фронта ПОЛИСАРИО операций была осуществлена 8 ноября 1989 г. Тогда силы Фронта атаковали “стену” на участке протяженностью 25 км и оттеснили оборонявший его 4-й парашютно-десантный батальон на 22 км.

По официальным марокканским данным, в ходе боя погибли 45 солдат, 56 получили ранения. Потери со стороны Фронта ПОЛИСАРИО составили 87 человек убитыми.

Общие людские потери сторон составили до 20 тыс. человек, материальные - 3 млрд. долларов.


Все что отмечено желтым цветом не контролируется Марокко

1 сентября 1991 г. вступило в силу соглашение о прекращении огня, достигнутое при посредничестве ООН. К моменту подготовки книги к изданию исполнилось девять лет с того момента, как в Западной Сахаре умолкли орудия. Тем не менее проблема проведения референдума не сдвинулась с мертвой точки. Основная причина — нерешенность так называемого вопроса идентификации, то есть определения людей, имеющих право принимать участие в голосовании.

В связи с невозможностью провести процесс идентификации участников референдума из-за несовместимых позиций сторон, начиная с лета 1996 г. МИНУРСО начала постепенно сокращать свой персонал. Тем не менее состоявшиеся летом — осенью 1996 г. тайные контакты между Марокко и Фронтом ПОЛИСАРИО дали основание предположить, что конфликт рано или поздно завершится возвращением полисарцев в Западную Сахару на условиях предоставления региону определенного уровня самостоятельности в рамках проводимой Рабатом политики регионализации. При этом дабы закрепить марокканизацию Западной Сахары в глазах мирового общественного мнения, Рабату так или иначе придется прибегнуть к референдуму.

Официально не признавая Фронта ПОЛИСАРИО, Марокко тем не менее осуществило с ним ряд прямых и косвенных контактов. Тайные переговоры с представителями руководства Фронта прошли в октябре 1978 г. в Бамако (Мали) и в марте 1984 г. в Алжире. С апреля 1986 г. Марокко и Фронт ПОЛИСАРИО осуществляли контакты через генерального секретаря ООН Х. Переса де Куэльяра. В ноябре 1987 г. Фронт ПОЛИСАРИО заявил о временном прекращении огня в одностороннем порядке в целях обеспечения деятельности технической миссии ООН и ОАЕ. Она посетила Западную Сахару для выяснения условий и возможностей проведения референдума.

С 1975 г. по 1992 г. Марокко затратило на содержание войск в Западной Сахаре 4,5 млрд. долларов, в то время как Алжиру и Ливии поддержка Фронта ПОЛИСАРИО стоила примерно 1 млрд. долларов каждой. В результате конфликта, главным обра-юм в первые пять лет, по разным оценкам, погибли от 6 до 12 гыс. человек [9]. Кроме того, с 1975 по 1997 гг. Рабат инвестировал 15 млрд. долларов в объекты западносахарской инфраструктуры, построив там сеть асфальтированных автодорог, заводы, порты, школы, международный аэропорт.

Большую роль в наметившейся в середине 1996 г. подвижке в деле урегулирования западносахарской проблемы сыграл Алжир, пытавшийся любой ценой уничтожить источник оружия для исламистов, каковым являлись лагеря близ Тиндуфа.

Советский Союз и его правопреемница Россия всегда выступали за скорейшее политическое решение западносахарской проблемы без какого-либо иностранного вмешательства с учетом интересов безопасности всех стран региона. Не признавая марокканизацию Западной Сахары де-юре, Москва признала это фактически, заключив с Рабатом ряд соглашений о рыболовстве, затрагивающих и воды, прилегающие к Западной Сахаре.

В 80-е - 90-е годы в Западной Сахаре постоянно находилось до 100 тысяч марокканских войск при общей численности армии в 195 тысяч человек. По состоянию на начало 1999 г. в тюрьмах Фронта ПОЛИСАРИО находилось около 1870 марокканских военнопленных.

Определенные надежды на оживление подготовки референдума связывали с назначением в марте 1997 г. на пост специального представителя генсека ООН по западносахарскому урегулированию бывшего госсекретаря США Джеймса Бейкера. Уже в июне того же года ему удалось усадить конфликтующие стороны на прямые переговоры, которые проходили близ Лиссабона. Кроме представителей Рабата и Фронта ПОЛИСАРИО, в них участвовали в качестве наблюдателей делегации Алжира и Мавритании. Марокканскую делегацию возглавлял премьер-министр королевства Абдельлатиф Филали. Фронт ПОЛИСАРИО представлял один из его руководителей Мафуд Али Бейба. Впрочем, в связи с жесткими позициями сторон, заявившими как о “необратимости” марокканизации Западной Сахары, так и ее “независимости”, еще в апреле Дж. Бейкер заявил, что в случае провала плана ООН по организации референдума о самоопределении Западной Сахары будет разработан принципиально новый план урегулирования конфликта. Как в этой связи отмечали наблюдатели, новый план являлся чисто американским детищем.

Первый раунд непрямых переговоров между представителями Марокко и Фронта ПОЛИСАРИО прошел в период с 10 по 11 июня 1997 г. в Лондоне. Он заложил основы последующих консультаций. На нем, как и на последующих встречах, присутствовали в качестве наблюдателей представители Алжира и Мавритании. Все раунды переговоров проходили под покровительством Дж. Бейкера.

Второй раунд (в Марокко отсчет встреч велся с начала прямых переговоров, то есть первый раунд) переговоров состоялся 23 июня в Лиссабоне. Начиная с него стороны приступили к прямому частному диалогу. Основным обсуждавшимся вопросом было возобновление процесса идентификации как ключевого в деле организации референдума.

Третий раунд переговоров проходил 19-20 июля в Лондоне. Там стороны пришли к согласию относительно вопроса идентификации избирателей, а также по процедуре перемещения беженцев в период голосования. Кроме того, было договорено, что в переходный период, предшествующий голосованию, марокканские войска в сахарских провинциях будут сконцентрированы в определенных местах.

Четвертый раунд проходил снова в Лиссабоне с 29 по 30 августа. На нем были достигнуты соглашения о передислокации марокканских войск и формирований Фронта ПОЛИСАРИО, об обмене пленными и освобождении политзаключенных. Стороны приступили также к обсуждению кодекса поведения на период подготовки референдума.

Пятый раунд переговоров состоялся в Хьюстоне в период с 14 по 16 сентября. К его завершению участники диалога пришли к согласию относительно кодекса поведения, а также властных полномочий ООН на переходный период. Они также выработали комплекс практических мер, направленных на возобновление процесса идентификации.

Итогом прошедших летом — осенью 1997 г. переговоров между Марокко и Фронтом ПОЛИСАРИО при посредничестве Дж. Бейкера, стало подписание в Хьюстоне трех соглашений относительно подготовки референдума о будущем Западной Сахары. Первое соглашение касалось так называемого “кодекса поведения”. Его проект был разработан еще в 1995 г. и определял меры, которые должны были гарантировать невмешательство сторон в процесс волеизъявления сахарцев на референдуме. Второе соглашение определяло властные полномочия МИНУРСО в переходный период. Он должен был начаться после завершения процесса идентификации лиц, имеющих право участвовать в голосовании, и продлиться до начала непосредственно референдума. Третье соглашение определяло меры процедурного характера, призванные реанимировать процесс идентификации имеющих право голосовать на референдуме. Этот процесс в свое время был свернут из-за разных подходов сторон к вопросу о том, кто имеет право участвовать в референдуме. Фронт ПОЛИСАРИО традиционно настаивал на том, что таким правом обладают только те сахарцы, которые участвовали в организованной Испанией в 1974 г. переписи населения (примерно 75 тысяч человек). В то же время Рабат резонно указывал на необходимость расширения избирательного корпуса за счет лиц, бежавших из Сахары от испанских репрессий, а также за счет их прямых потомков (примерно 120 тысяч человек).

Источники (компиляция материалов):
http://war-conflicts...l.com/1560.html
"История Маркко ХХ век" М.С. Сергеев - http://www.istmira.c...marokko-xx-vek/

[alexandrion12]

А теперь об относительно соседнем Тунисе. Бизертинский кризис или франко-тунисская война 1961 года.

После провозглашения независимости Туниса, Франция по соглашению о внутренней автономии, заключённому 3 июня 1955 года, сохранила контроль над двумя территориями, на которых находились военные базы — город Бизерта с прилегающими территориями на севере Туниса, а также территория на юге страны. 22 марта 1956 года, через два дня после провозглашения независимости, президент Туниса Хабиб Бургиба объявил, что его целью является вывод всех французских войск из Туниса, включая Бизерту, после окончания переходного периода. Вывод войск с юга страны был осуществлён в 1958 году, после того, как в ходе алжирской войны французская авиация по ошибке провела бомбардировку тунисской деревни Сакиет Сиди-Юсеф 8 февраля 1958 года.

Военно-морская база в Бизерте рассматривалась как стратегический пункт французской армией и НАТО как единственная морская база, расположенная на южном берегу Средиземного моря вне принадлежавшего на тот момент Франции Алжира.

27 февраля 1961 года Бургиба встретился в Рамбуйе с президентом Франции Шарлем де Голлем, который указал на стратегическую важность базы в Бизерте, контролирующей пролив между Сицилией и Африкой, важнейший морской путь между Гибралтаром и Суэцким каналом, для обороны Франции. Вместе с Брестом, Тулоном и Мерс-эль-Кебиром Бизерта представляла «часть цепочки баз, необходимых для защиты Франции и её ядерного запаса».


Военная зона Бизерта-Ферривиль

4 мая французский адмирал Морис Амман объявил тунисскому правительству о начале работ по раширению взлётно-посадочной полосы в Бизерте, заходившей на полтора метра на территорию Туниса. Работы по раширению полосы на самом деле начались уже 15 апреля в одностороннем порядке и без объявления. Взбешённый Бургиба, которому нужно было соглашение с Францией как крупнейшим экономическим партнёром Туниса, произвёл ответные шаги: 13 июня национальная гвардия вынудила тунисских рабочих, занятых на строительстве, прекратить работу, 15 июня вынуждены были прекратить работу заменившие их французские военные, и, наконец, 24 июня адмирал Амман отдал приказ о прекращении строительства.

28 июня тунисский государственный секретарь по вопросам обороны сказал, что для него начавшееся строительство в Сиди-Ахмед (собственно аэродром в Бизерте) нарушает достигнутый статус-кво. Морис Амман был вынужден уйти в отставку надеясь тем самым успокоить общественность и власти Туниса.

Тем временем национальная гвардия и местные активисты националистической партии(Neo Destour) Туниса приступила к возведению стены и колючки по периметру территории Бизерты и установки своих постов на выездах с территории. С 1 июля губернатор Бизерты(гражданские власти там были тунисские, а бизнес французским) окончательно запрещает частным компаниям работать на базе. 3 июля Бизерту посещает государственный секретарь по вопросам обороны Туниса,осматривает стену,общается с активистами "Нео Дестур" которые стоят в пикетах. На следующий день он общается с министром иностранных дел Франции и говорит ему "Если вы не пойдете на диалог по вопросу Бизерты, то мы придем к тяжелому кризису" Причем под диалогом Тунис подразумевал полную эвакуацию военно-морской базы Бизерта.Около 1500 тунисцев демонстративно начинают рыть окопы напротив Бизерты.

6 июля в самой Бизерте проходят массовые многотысячные демонстрации на которых основным лозунгом является полная эвакуация базы. 7 июля Бугриба послал своего начальника штаба Абдалла Фархата с письмом к Шарлю де Голлю в котором он "сожалеет о том что французское правительство вместо того что бы пойти на переговоры по Бизерте принялось за увеличение впп что приведет к увеличению военного потенциала базы и военному присутствию Франции в Тунисе". С 7 по 13 июля по всему Тунису проходили ежедневные демонстрации, и более 6000 членов молодёжной организации правящей партии Нео-Дестур записались в добровольцы и отправились в Бизерту. По периметру базы были вырыты километры окопов.

Нужно так же отметить что такое рвение Бугрибы было вызвано недоверием со стороны стран соседей Египта,Ливии и Марокко которые считали Бугрибу про-западно ориентированным руководителем. Отсюда поддержка Алжира в его войне и настойчивые требования удаления военно-морской базы в Бизерте (удаление французов из Бизерты это 100% ухудшение экономических отношений с Францией,это ликвидация французами своего бизнеса в Тунисе который составлял значительную долю в экономике Туниса).

Несмотря на демонстрации, письмо Бугрибы и фактически осаду Бизерты Шарль де Голль не пошел на уступки и назвал такое давление неприемлемым в двухсторонних отношениях. Между тем бывший командующий Морис Амман впервые высказал вслух то что витало в воздухе, он сказал "что существует риск войны в ближайшем будущем". Он направляет в Париж адмирала Пикар-Десталана для консультаций,сам же встречается с капитаном Ландрином личным представителем премьер-министра Франции Мишеля Дебре, который приехал в Бизерту что бы получить свежую информацию о сложившийся военной ситуации. После этих встреч Дебре дает указание Амману "ответить силой на силу", тот заверяет премьер-министра что если тунисцы внезапно нападут, то гарнизон(7700 солдат) сможет достойно противостоять им.

В попытке сблизиться с другими арабскими странами Бургиба решил потребовать немедленного вывода французских войск с тунисской территории и демаркации южной границы страны, в особенности вблизи нефтяных месторождений Эджеле, откуда начинался нефтепровод для доставки алжирской нефти в Тунис. Одновременно в полночь 13 июля тунисская армия была приведена в состояние повышенной боевой готовности. 17 июля Бургиба озвучил свои требования, выступая перед Национальной Ассамблеей, заявив, что Тунис потребовал от Франции сократить период деколониозации, как это было сделано в Марокко, но де Голль отказался выполнить эти требования.

Бургиба объявил о блокаде французской базы в Бизерте: 19 июля три тунисских батальона, поддержанных артиллерией, заняли позиции, сделав невозможным передвижение французских военных транспортных средств, тем самым 30 военных и 22 французских гражданских лица оказались интернированными в Сусе. Кроме того, он отдал приказ тунисским войскам войти в Алжир через южную границу и занять зону между Бир-Роман и Гарет-эль-Хамель, где граница не была демаркирована согласно договору 19 мая 1910 года между Францией и Османской империей.


Военная зона на юге Туниса

Де Голль принял решение не поддаваться на шантаж Бургибы и отдал приказ о военном вторжении (операция Бульдог, фр. l'opération Bouledogue). В 14 часов тунисское правительство передало по радио следующее сообщение:

Воздушное пространство над Бизертой и над югом Туниса, от Габеса, закрыто для всех воздушных судов. Уточняется, что эта мера направлена против французских военных самолётов, которые, согласно министру информации Франции, осуществляли и осуществляют транспорт парашютистов на базу в Бизерте. Тунисские вооружённые силы получили приказ открывать огонь по всем французским самолётам, нарушающим воздушное пространство Туниса.

Тунисская армия установила также артиллерийскую батарею около посадочной полосы в Сиди-Ахмед и артиллерийские орудия по периметру базы в Бизерте.

В 19 часов этого же дня радио Туниса объявила что все задержанные ранее французы объявляются военнопленными. В ответ на это Франция объявила что посылает целевую группу в составе крейсера "Де Грасс" в сопровождении "Chevalier Paul" и "La Bourdonnais", а так же авианосца "Arromanches" в Бизерту. Так же туда были направлены офицеры участвовавшие за два года до этих событий в разработке планов по укреплению базы.

В 17.55 19 июля Амману сообщили телеграммой из Министерства обороны что разрешается открывать огонь и ответные меры против любого нападения.
В 22.38 корабль "La Bourdonnais" был встал на рейд защищать мыс Бизерта. В 1.15 от 300 до 400 тунисцев атаковали зажигательными гранатами и взрывчаткой ворота арсенала в Сиди-Абдалла (это на территории Бизерты). В 4.00 тунисцы начали минометный обстрел аэродрома в Сиди-Ахмед в результате которого семь самолетов были повреждены. В 6.00 адмирал Амман со словами "Теперь мы исчерпали все возможности для примирения. Остается только один аргумент" приказал начать ответные акции против тунисских постов вокруг Бизерты,реактивные самолеты на бреющем начали ровнять их с землей.

В 9 ч 30, Бургиба обратился к своим вооруженным силам:"В соответствии с конституцией,вы обязаны сопротивляться всеми средствами оккупации города Бизерта французскими войсками. Будьте храбрыми. Аллах с нами!" 20 июля в 15.23 и в 15.30 были сбиты два французских вертолета "Алуэт" которые перебрасывали парашютистов.

20 июля Бургиба на Совете Безопасности в ООН объявил о разрыве дипломатических отношений с Францией. Этим же вечером Временное правительство республики Алжир публикует заявление в котором предлагает свою помощь Тунису в живой силе и технике. Совет Безопасности провел заседание с 21 июля на 22, все голоса государств-членов за вывода французских войск - за исключением Англии, США и самой Франции которая была за переговоры, но отметала возможность вывода войск с территории Туниса. Премьер-министр Франции Мишель Дебре обвиняет в кризиса Тунис, но говорит, что "готов дать необходимые указания, чтобы обсудить условия с тунисским правительством по прекращению огня"

22 июля там же было принято соглашение о прекращении огня. В Бизерту отправляется телеграмма о прекращении военных операций и что французская армия в настоящее время вступает в действие только в ответ на вооруженную агрессию со стороны армии Туниса. А полное прекращение огня вступает в силу в 8.00 23 июля 1961.
Бои продолжались в течение трех дней с использованием артиллерии, танков и самолетов. За время боев потери французов оценивают убитыми в 20-30 человек и сотни раненых, потери тунисцев сильно разнятся даже по их внутренним оценкам цифра колеблется от 431 до 632 убитых и полторы тысячи раненных.

24 июля Бизерту в сопровождении Бургибы посещает Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд. 28 июля Франция выпускает ноту для тунисского правительства в котором говорится:"База Бизерта представляет интерес в точки зрения безопасности Франции и её опасности в нынешней международной ситуации (холодная война). В этой связи, Бизерта может иметь очень большое значение из-за её уникального географическое положение на входе в западной части Средиземного моря. Оккупация враждебными силами этого основного стратегического пункта может иметь серьезные последствия для обороны Франции и Запада. Чтобы предотвратить такую возможность Франция в обсуждении всех вопросов относительно базы в Тунисе всегда оставляет за собой право на использование базы. Пока существует глобальная опасность, что такое может случится (опасность того что Тунис может пойти на сотрудничество с Варшавским блоком и сдать базу под флот социалистической державы). Однако, Франция была и остается готовой к урегулированию с Тунисом условий, при которых база будет использоваться во время этого опасного периода"

17 августа адмирал Амман получает предупреждение от французской разведки о возможных нападениях на Бизерту,войска приведены в готовность к отражению. Тем временем Тунис еще раз поясняет что дебаты вокруг Бизерты должны акцентировать внимание только на методах и сроках эвакуации французских войск с территории Туниса. Бургиба отказывается обсуждать пути восстановления мирной ситуации в Бизерте. 21-25 августа проблема обсуждается на Генеральной Ассамблее ООН 66 голосов за резолюцию осуждающую Францию,30 воздержалось.

5 сентября после многочисленных протестов партии Нео Дестур в Тунисе, генерал де Голль сказал, что Франция не может и не выйдет из Бизерта. Так же он напомнил что Франция и так благосклонно отнеслась к объявлению независимости Туниса и никогда его не оспаривала. 9 сентября Бугриба предлагает копромисс, база будет стоять пока не завершится кризис со строительством Берлинской стены (август 1961). В качестве добрых намерений амнистирует 26 французских заключенных (по сути это были гражданские заложники), на следующий день происходит обмен пленными: французы отдают 419 военных и 361 гражданских лиц задержанных с оружием в руках, тунисцы возвращают 218 французов. 17 сентября начинаются франко-тунисские переговоры, касающиеся эвакуации французов из города Бизерта и постепенного вывода французских войск с территории базы. 29 сентября достигнуто соглашение.

Французский флаг был спущен с флагштока военно-морской базы Бизерта 15 октября 1963 года, последний французский солдат покинул базу около 15 часов. Это произошло уже после окончания Алжирской войны и заключения соглашений в Эвиане, которые гарантировали Франции использования базы Мерс-эль-Кебир в течение пятнадцати лет.

Источники (компиляция материалов):
http://war-conflicts...383.html#cutid1
http://ru.wikipedia....ртинский_кризис

[alexandrion12]

Дофарская война: красные на родине ладана

Султанат Оман, занимающий южное побережье Аравийского полуострова, — одно из старейших государств арабского мира. В XVII — первой половине XIX вв. султанат Маскат и Оман играл одну из ключевых ролей в западной части Индийского океана. По сути, это была мощная торговая империя, контролировавшая восточноафриканское и южноаравийское побережье, а также Персидский залив.

Султанат Маскат: от империи к протекторату

Перечень владений султана Маската включал в себя не только территорию современного султаната Оман, но и «Пиратский берег» (ныне — Объединенные Арабские Эмираты), Бахрейн, Ормуз, восточноафриканское побережье от Сомали до Северного Мозамбика (включая такие важнейшие пункты как Занзибар, Ламу, Килва, Малинди, Момбаса, Пате и т.д.), Коморские и Сейшельские острова, северную часть острова Мадагаскар, несколько крупных форпостов на территории современных Ирана (Бендер-Аббас) и Пакистана (Гвадар).



Экономическое могущество Маската и Омана основывалось, во-первых, на добыче и экспорте жемчуга и ладана, а во-вторых — на морской торговле. Оманские купцы играли важнейшую роль в торговле слоновой костью, золотом, серебром, пряностями и благовониями, тканями в восточной части Индийского океана. В XVIII веке оманский военный флот был одним из сильнейших в Индийском океане, уступая лишь флоту Великобритании.ю Достаточно упомянуть, что султанату удалось не только освободиться из-под власти португальцев, длившейся с 1515 по 1650 гг., но и полностью изгнать португальцев из района Персидского залива и восточной части Индийского океана. Одной из ключевых статей дохода султаната вплоть до конца XIX в. оставалась работорговля. Именно ее запрет и жесткие меры со стороны европейских держав в отношении работорговцев стали одной из причин экономического заката Оманской морской империи во второй половине XIX века.

В 1783 г. государство первый раз было разделено на две части — султанат Маскат и имамат Оман. Султанат Маскат формально контролировал всю страну, но фактически представлял собой чисто «морскую» империю, державшую порты и океаническую торговлю, а также заморские фактории. Имамат Оман контролировал внутренние районы страны, населенные арабскими бедуинскими племенами. Во главе имамата находились имамы ибадитов — старейшего исламского течения, сохраняющего верность изначальным канонам ислама. Маскат оказал колоссальное влияние на формирование культурного облика восточноафриканского побережья — именно присутствие оманских арабов в регионе повлекло за собой формирование арабизированного негроидного надэтноса «зинджей» («чернокожих»), говорящего на языке суахили — наиболее распространенном языке Восточной Африки.

После того, как в 1837 г. столица султаната была перенесена на восточноафриканский остров Занзибар, исторический Оман начал стремительно терять свои политические и экономические позиции. В 1856 г., после смерти султана Саида, государство было разделено между его сыновьями. Маджид ибн Саид воцарился на восточноафриканском побережье, вошедшем в состав султаната Занзибар. Азиатская часть разделенного государства образовала султанат Маскат и Оман во главе с Сувайни ибн Саидом. Раздел Оманской морской империи стал преддверьем конца этого государства. Вскоре оба образовавшихся на ее осколках султаната стали протекторатами Британской империи.

Собственно говоря, британцы стали проявлять интерес к Южной Аравии гораздо раньше. Так, в 1820 году Британская Ост-Индская компания оказала влияние на вассальных по отношению к султану Маската эмиров и шейхов Пиратского берега. Они подписали «Генеральный договор», фактически превратившись в британские протектораты. В 1853 г. территория Пиратского берега получила название Договорный Оман и управлялась местными эмирами и шейхами под контролем британской администрации.

Вплоть до середины ХХ века султанат Маскат и Оман оставался одной из наиболее закрытых стран мира. Даже по сравнению с другими странами Арабского Востока жизнь в Омане будто бы остановилась. Оманское общество отличалось высокой степенью консервативности, власть султана была абсолютной и непререкаемой, однако в стратегических вопросах султан следовал всецело в фарватере британской внешней политики. Здесь следует отметить, что еще со времен Средневековья в Омане наблюдалось противостояние двух политических центров — султана Маската и имама Омана. Султан был главой государства, однако и имам пользовался высоким авторитетом среди населения внутренних областей страны.

Давние противоречия между султаном и имамом актуализировались в ХХ веке. В 1920 году имам отказался выплачивать в Маскат налоги, напечатал в Неджде (позже Неджд стал основой Саудовской Аравии) собственные паспорта, то есть заявил об имамате Оман как о самостоятельном государстве. В 1945 году имамат Оман был принят в состав Лиги арабских государств. Между тем, в начале 1950-х гг. султан Маската Саид стал проявлять особый интерес к внутренним областям страны, связанный с обнаружением в Омане нефти. За султаном Маската стояли англичане, тогда как оманский имам пользовался определенной поддержкой со стороны правящих кругов Саудовской Аравии. В 1954 г. султанат Маскат начал агрессию против имамата Оман, в результате которой имам был вынужден бежать в Саудовскую Аравию.

Ставший в 1954 г. имам Галиб бен Али аль-Хинави выступал с призывами свержения британского протектората над Оманом и Маскатом. Кроме того, имам настаивал на фактической независимости расположенного во внутренних областях страны имамата от центральной султанской власти. В 1957 г. отряды, подконтрольные Галибу бен Али вели боевые действия против султана Маската. Для подавления восстания султану пришлось продать город Гвадар на побережье Белуджистана Пакистану. Таким образом, султанат лишился последнего заморского владения. Но решающую роль в подавлении борьбы за политическую независимость имамата Оман сыграли британские войска под командованием генерала Робертсона. Именно британским подразделениям удалось подавить сопротивление племенного ополчения ибадитов и взять штурмом столицу имамата город Назву. После подавления восстания имам Галиб бен Али навсегда покинул страну.

Здесь следует отметить, что первая половина 1960-х гг. стала началом крупномасштабных изменений в южной части Аравийского полуострова. В частности, в 1962 г. была свергнута власть имама в Йемене. На территории британских протекторатов Южной Аравии, тем временем, происходило формирование революционного национально-освободительного движения, которое ставило своей целью не только освобождение от британского контроля, но и масштабные политические реформы южноаравийских обществ. Для Омана эти годы ознаменовались началом длительной Дофарской войны.

Дофар

Дофар — это одна из исторических частей Омана. Самая западная, граничащая с территорией Йемена (в период описываемых событий — с Федерацией Южной Аравии), провинция Омана отличается не только природными условиями, но и этническим составом населения. В отличие от остального Омана, в Дофаре помимо арабов присутствует и значительный неарабский компонент — так называемые «кара». Под этим названием обобщают местные племенные группы, говорящие на южноаравийских языках, прежде всего на шехри. От других жителей Омана они отличаются и расовым типом — более темной кожей, явно проявляющимися эфиопскими и даже негроидными чертами в облике. «Кара» сохранили собственную уникальную культуру, отличающуюся от культуры остальной части Омана. В мировой истории Дофар известен как родина ладана. Именно отсюда происходит это всемирно известное благовоние, применяемое в церковных богослужениях. В древности и Средние века из морских портов Дофара отправлялись транспортные суда, груженые благовониями — основным местным товаром. Дофар имел торговые связи не только с побережьем Восточной Африки — с Эритреей, Сомали, Занзибаром, но и с Ираном и Ираком, с Индией. Долгое время дофарские земли находились под контролем йеменских правителей, однако в конечном итоге перешли под управление султаната Маскат и Оман.



Говорящие на южноаравийских языках дофарцы считали себя угнетенной частью населения в султанате, что в значительной степени было достаточно обоснованным мнением. Тем более, если учитывать, что Дофар подвергался экономической эксплуатации со стороны султанов, однако об уровне жизни населения региона монархи отнюдь не заботились. Все доходы от эксплуатации природных ресурсов султан Маската благополучно присваивал себе, не оставляя никаких средств на поддержание социальной инфраструктуры в провинции. Когда в Дофаре начали усиленную разработку нефтяных месторождений, местное население решило вооруженным путем заявить о своих правах.

Примечательно, что, несмотря на общую социальную и экономическую отсталость Дофара, именно здесь находилась резиденция султана Маската Саида бен Таймура. В отличие от других территорий султаната, Дофар считался личным владением султана. Для резиденции монарха был выбран наиболее подходящий по климатическим условиям город Салала. Однако остальные районы Дофара оставались труднодоступными и крайне отсталыми, их население жило преимущественно натуральным хозяйством, занимаясь примитивным земледелием, скотоводством и ловлей рыбы. Здесь была повальная неграмотность, практически полностью отсутствовало современное медицинское обслуживание и школьное образование.

Шейх Муссалим ибн Нафл, один из племенных лидеров Дофара, был недоволен политикой султана и вдохновлен антибританскими призывами имама Омана Галиба бен Али Аль-Хина, что побудило его основать Фронт освобождения Дофара. Поскольку ко времени описываемых событий имел место пограничный конфликт между Маскатом и Саудовской Аравией, последняя не преминула кольнуть султана и выделила Фронту освобождения Дофара некоторое количество оружия и автомобильного транспорта. Поскольку ФОД позиционировал себя как, прежде всего, антиколониальную организацию, первые удары пришлись по британским объектам на территории Дофара.

В декабре 1962 г. боевики устроили диверсию на авиационной базе в столице Дофара Салале, а также напали на несколько нефтегрузов. После нападения на базу и нефтегрузы саудовские спецслужбы отозвали группу ибн Нафля и переправили ее в Ирак, где дофарским партизанам предстояло совершенствовать свои знания в ведении боевых действий. После возвращения и обновления отрядов ФОД, в 1964 г. начались обстрелы строящихся нефтяных вышек. Параллельно с вылазками, фронт наращивал уровень подготовки своих бойцов, причем среди инструкторов, обучавших партизан основам боевых действий, были бывшие военнослужащие султанской армии Маската и скаутов Договорного Омана.

Начало войны

Султан Маската Саид бен Таймур был типичным представителем т.н. «колониальных элит». Он получил образование в колледже Майо в Индии, который был известен как «колледж принцев», а после утверждения на султанском троне расставил практически на все ключевые посты в стране британских офицеров и чиновников. Единственным министром оманского происхождения был Ахмед бин Ибрагим, занимавший пост министра внутренних дел и фактически являвшийся главой оманского правительства, осуществляя управление страной от лица султана. Саид бен Таймур первоначально недооценил опасность восстания в Дофаре и создал для борьбы с повстанцами иррегулярные Дофарские силы из 60 бойцов. Однако надежность последних вызывала большие сомнения. В апреле 1966 г. именно бойцы Дофарских сил попытались совершить покушение на султана. Саид бен Таймур не пострадал, но предпочел скрыться на территории своей резиденции в Салале, более не показываясь публике. Одновременно султанские войска начали боевые действия против повстанцев. Стоит отметить, что вели себя султанские солдаты в отношении дофарского населения очень жестоко. Сжигались деревни, бетонировались колодцы — в общем, осуществлялась не только и даже не столько борьба с повстанцами, сколько геноцид мирного населения.

Тем временем, в соседней Федерации Южной Аравии происходили масштабные события. Еще с 1963 г. там действовал Национальный фронт освобождения оккупированного Аравийского Юга, ведший партизанскую борьбу против британских колонизаторов. Повстанцы закрепились в горах Радфана, создав там свои базы и укрытия. Борцы за независимость Аравийского Юга вдохновлялись примером соседнего Йемена, где в 1962 г. был свергнут имамат и начато строительство светского арабского государства, ориентированного на сотрудничество с насеристским Египтом. Некоторые выходцы из Южного Йемена принимали в свержении имамата самое непосредственное участие, после чего вернулись на родину с оружием в руках, начав сопротивление против британского присутствия. В январе 1967 г. массовые беспорядки прокатились в порту Аден. В конечном итоге, Великобритания приступила к выводу войск из Адена. 29 ноября 1967 г. территорию Адена окончательно покинули британские войска, а 30 ноября 1967 г. была провозглашена независимость Народной Республики Южного Йемена (НРЮЙ). Ее первым президентом стал Кахтан аш-Шааби.. В Южном Йемене были национализированы земли султанов Федерации Южной Аравии.

Вывод британских войск из Адена и республиканская революция в соседнем Южном Йемене произвели неизгладимое впечатление на представителей оманской оппозиции. В ее рядах также усилилось левое крыло, представленное сторонниками арабского социализма. Многие видные деятели оманской оппозиции обосновались в Южном Йемене, где в нескольких километрах от границы с султанатом Маскат и Оман были созданы тренировочные базы Фронта освобождения Дофара. В сентябре 1968 г. прошел второй съезд Фронта освобождения Дофара, в результате которого главенство в организации взяли политические радикалы, выступавшие с левых позиций. Фронт освобождения Дофара был переименован в Народный фронт за освобождение оккупированного Персидского залива (позже — Народный фронт освобождения Омана и Персидского залива).



Шейх ибн Нафл, выступавший за автономию Дофара, был оттеснен от руководства организацией. Его сменили более молодые и агрессивные лидеры, которым уже было мало лишь автономии и социально-экономической модернизации Дофара. Они выступали за свержение султанской власти по образцу соседнего Йемена и создание народно-демократической республики. Народная Республика Южного Йемена стала основным стратегическим союзником фронта, обеспечивая подготовку его боевиков и материально-техническое снабжение. Среди мировых «тяжеловесов» дофарские повстанцы заинтересовали Китай. Стремившийся к расширению своего контроля над мировым революционным движением, маоистский Китай установил дипломатические отношения с Южным Йеменом и связи с Народным фронтом освобождения Омана и Персидского залива. Поддержка НРЮЙ и КНР значительно облегчила положение дофарских повстанцев.

В 1969 г. боевики фронта захватили единственную магистраль, ведшую на север страны. В августе 1969 г. был захвачен город Рахуит. Повстанцы захватили большую часть Джебеля в Дофаре. Была начата политика радикальной трансформации общественных устоев Дофара. В частности, повстанцы расстреляли несколько дофарских шейхов, других сбросили со скалы. К этому времени фронт окончательно определился в идеологическом отношении, заявив о своей марксистско-ленинской ориентации. Будущие и действующие партизаны проходили подготовку в соседнем Южном Йемене, в КНР и в Советском Союзе. В Советском Союзе группы повстанцев из Дофара проходили обучение в Крыму — там, в селе Перевальное, располагался 165-й Учебный центр по подготовке иностранных военнослужащих Генерального штаба Министерства обороны СССР.

Повстанческий фронт состоял из стрелковых подразделений, вооруженных АК-47, крупнокалиберными пулеметами, минометами. В то же время, значительная часть повстанцев была вооружена и устаревшим оружием. Однако и последний фактор не мешал фронту взять верх в борьбе за контроль над Дофаром. Это объяснялось тем, что в провинции численность подчиненных султану Маската и Омана войск была очень незначительной — не более 1 000 человек, служивших в разрозненных подразделениях под командованием младших офицеров, плохо вооруженных и практически необученных.

Султан Кабус и разгром повстанцев

Поворотным моментом не только для Дофарской войны, но и для всей современной истории Омана, стал 1970 год. Он был знаменателен для обоих сторон конфликта. В Северном Омане единомышленники дофарских повстанцев в 1970 г. создали Национальный демократический фронт освобождения Омана и Персидского залива. После того, как боевики фронта совершили несколько нападений на правительственных чиновников, окружение султана и стоявшие за ним британские офицеры пришли к выводу, что для предотвращения развития событий в султанате по йеменскому сценарию просто необходимо сменить слабого правителя страны Саида бен Таймура.

Заговор против султана возглавил его собственный сын Кабус бен Саид. В отличие от своего отца, тридцатилетний Кабус (он родился 18 ноября 1940 года) был более адекватным и умным политиком. Возможно, тому способствовали некоторые вехи его биографии. Так, Кабус окончил знаменитую Королевскую военную академию британской армии в Сандхерсте, после чего два года служил в британском пехотном батальоне, учился на курсах начальников штабов в ФРГ. В 1964 г. Кабус вернулся в Оман, однако уже через год был помещен под домашний арест — султан опасался собственного сына как весьма серьезного претендента на престол и критика его слабой политики.



23 июля 1970 г. в Салале — ставке султана — произошел военный переворот. Подразделению султанской армии был отдан приказ окружить дворец в Салале, которому они подчинились. В резиденцию султана прошли шейх Барак бин Хамуд, британский офицер Тимоти Ландэн, занимавший должность старшего офицера султанской армии по разведке в провинции Дофар и несколько военнослужащих британского спецназа SAS. Султан Саид попытался оказать сопротивление. Он ранил из пистолета одного из лидеров заговора шейха Барака бин Хамуда, а также, перезаряжая пистолет, нечаянно выстрелил в самого себя. Раненого Саида бен Таймура заставили подписать акт отречения от престола, после чего подлечили и выслали в Лондон. В британской столице султан и проживал до конца своих дней. Новым правителем страны стал султан Кабус бен Саид, который правит Оманом вот уже на протяжении 44 лет. Первым масштабным действием Кабуса стало переименование страны в Султанат Оман.

В отличие от ретрограда Саида, Кабус прекрасно понимал необходимость социально-экономической и культурной модернизации Омана. Он разрешил в стране радиовещание, приступил к развитию систем здравоохранения и образования, социальной инфраструктуры. Но главной задачей Кабуса в первые годы правления стала борьба против дофарских повстанцев. С этой целью новый султан приступил к масштабной модернизации оманской армии. Финансовую базу предстоящих преобразований — и в социальной, и в военной сферах султан решил изыскать из средств от эксплуатации и экспорта природных ресурсов страны. Добыча нефти позволила значительно улучшить положение страны, в том числе и ее рядовых граждан. Серьезные деньги Кабус направил на модернизацию Дофара, представлявшего собой к 1970-м гг. наиболее отсталую провинцию страны.

Реорганизация оманских вооруженных сил началась при помощи британских специалистов. Подготовкой султанской армии занялись инструктора из британской морской пехоты и 22-го полка SAS. Офицеры и сержанты британской, а также пакистанской армии, были прикреплены ко всем подразделениям султанской армии. Кроме того, британские специалисты занимались обеспечением радиолокации и артиллерийской разведки оманской армии. Англичане создавали практически все виды вооруженных сил султаната Оман, а также разведывательные и контрразведывательные службы. Более того — во главе многих силовых структур султаната стояли бывшие и действующие офицеры британской армии и спецслужб. Именно британская помощь во многом способствовала тому, что султану удалось добиться перевеса над повстанцами и в конечном итоге преодолеть их сопротивление. Прежде всего, следует отметить, что операция в Дофаре была копией ранее проводившейся британцами и малайцами аналогичной операции в Малайе — против партизан из Коммунистической партии Малайи. В частности, в Дофаре началось развитие медицинских учреждений, школ, местное население агитировали против повстанцев, делая упор на атеизме марксистской идеологии и ее «превратности» для мусульман. Подчеркивалось, что коммунисты отрицают Бога и в конечном итоге будут отбирать у крестьян не только их имущество, но и жен для обобществления. Одновременно британские врачи из корпуса морской пехоты организовывали медицинское обслуживание населения Дофара, тем самым завоевывая все больше симпатий со стороны людей, никогда прежде не сталкивавшихся с подобным хорошим отношением со стороны власти.

Для борьбы с повстанцами были привлечены иррегулярные отряды, созданные с помощью инструкторов SAS и получившие название SEP (Surrendered Enemy Personnel).В эти отряды набирались местные жители, верные султанскому правительству, а также перебежчики из отрядов повстанцев. Последних набралось более 800 человек. Всех повстанцев, переходивших на сторону султана, ожидала амнистия, что также способствовало дезертирству из рядов дофарского фронта. Использование дезертиров и перебежчиков, в первую очередь, позволяло получать информацию о состоянии дел в повстанческом лагере, местоположении основных позиций и тренировочных лагерей фронта, личностях руководителей организации и ее ведущих активистов.

Вали Дофара (губернатором) был назначен шейх Барак бин Хамуд, военным губернатором — британский бригадный генерал Джек Флетчер (в 1972 г. его сменил бригадный генерал Джон Эйкхерст). Британские войска принимали и непосредственное участие в борьбе с партизанами. Так, важнейшей операцией стало вытеснение повстанцев из восточного горного района провинции Дофар. В этой операции участвовали эскадрон «G» SAS, батальон султанских войск и 5 отрядов SEP. Общее командование осуществлял подполковник «Королевских ирландских рейнжеров» Джонни Уотс. Функции резерва выполнял эскадрон «B» SAS под командованием Ричарда Пири. При помощи британских спецназовцев султанским войскам удалось захватить Восточный Дофар, оборудовав в стратегически важных местах горного массива укрепленные форты с гарнизонами в размере взвода или роты солдат. Другой известной операцией с участием британцев стала защита города Мирбат, на который 19 июля 1972 г. напал отряд повстанцев из 250 человек. Однако султанским войскам и британским спецназовцам удалось отстоять Мирбат и нанести серьезное поражение повстанческим отрядам.

В январе 1974 г. дофарские повстанцы переименовались в Народный фронт освобождения Омана. Однако, к этому времени они уже не обладали теми позициями, которые имели прежде — на рубеже 1960-х и 1970-х гг. Фактически, повстанческие отряды действовали только в Западном Дофаре — на границе с Южным Йеменом, подпитываясь поддержкой оттуда. Советская и китайская помощь борцам за независимость Дофара постепенно стала сокращаться. Одновременно султан Кабус сумел заручиться поддержкой шаха Ирана. Шах Реза Пехлеви направил в Оман иранскую бригаду численностью в 1200 военнослужащих, с вертолетами. Позже численность иранского контингента была увеличена до 3 000 военнослужащих. С помощью иранцев султанской армии удалось освободить западные районы Дофара и оттеснить основные части повстанцев на территорию НДРЙ. В 1975 году дофарские повстанцы фактически прекратили боевые действия, а в январе 1976 года было официально объявлено о фактическом завершении военной кампании в Дофаре. Лишь отдельные отряды фронта продолжали сопротивление вплоть до 1979 года. В настоящее время организация существует в британской эмиграции и не играет никакой роли в оманской политике.

Подавление просоветских партизан Дофара стало одной из наиболее серьезных неудач на пути борьбы за политическое влияние на Ближнем Востоке. После установления революционного режима в Южном Йемене казалось, что вот-вот и падут все вековые традиционные монархии — султанаты, эмираты и королевства Аравийского полуострова. Однако именно на Дофаре революционное движение серьезно споткнулось. Следующими неудачами стали воссоединение Южного Йемена с Северным, крушение левонационалистических режимов в Ираке и Ливии и, наконец, гражданская война в Сирии, также завязанная с целью кардинальной трансформации последнего государства Арабского Востока, контролируемого арабскими социалистами.

Что касается Омана, то в настоящее время султанат в большей степени сотрудничает с Соединенными Штатами Америки. Великобритания, самоустранившаяся от решения политических и военных проблем в регионе Персидского залива, потеряла прежнее влияние на султанский двор Омана после того, как в 1979 году в Иране был свергнут шахский режим. Султан Кабус осознал, что в изменившейся социально-политической обстановке Великобритания уже не может гарантировать незыблемость политического строя в султанате, после чего обратился к более тесному сотрудничеству с Соединенными Штатами Америки.

Автор Илья Полонский
http://topwar.ru/639...ine-ladana.html